Лисьи Чары
Шрифт:
– Очаровательный правитель, - хмыкнул оборотень.
– У вас есть правитель?
– У нас, в смысле – у лисов, или у нас – нелюдей вообще? – уточнил Низу.
– По любому.
– Во времена Ловров все мы подчинялись единому королю, не делавшему различия на людей и нелюдей. Потом при семействе Божара, вроде как, у нас появился свой вождь, но, честное слово, в глаза его никто не видел.
Опять закончились темы для разговора. Пан почувствовала, как ее веки закрываются.
* * *
– Он убил меня из-за тебя, - укоризненно сказал ребенок.
Он сидел у Пан на груди на корточках, уперев шестипалые ладони ей в ключицы. Дышать было трудно. Шутовка попыталась сбросить с себя это странное создание, но ничего не вышло. Заостренные ногти неглубоко прокололи кожу, и ребенок еще удобнее устроился. Огромные, выпуклые глаза внимательно, жадно изучали лицо шутовки.
– Если бы не он, я бы съел тебя медленно, по кусочку, по капельке.
Из-за спины появились еще две руки – необычайно тонкие, гибкие, и на каждой были по восемь тонких, острых пальцев. Пальцы погладили лицо Пан, зарылись в ее волосы.
– Мои братья и сестры придут за тобой, потому что ты теперь помечена, моя любимая. Я хотел, чтобы твое красивое лицо, твои волосы, твое тело сохранились в своем идеальном виде. Я бы заполнил тебя, я бы стал тобой. Но теперь тебя порвут на части. Это очень больно.
Пан попыталась ответить. Потом она попыталась закричать. Кожа твари расползлась по бокам, между ребер протиснулись еще две руки. Одна зажала девушке рот, вторая безбоязненно взяла двумя пальцами защитный чар, безуспешно постреливающий искрами, а шестью оставшимися погладила грудь шутовки, едва скрытую платьем. Злость пересилила страх, и Пан пообещала сломать пакости челюсть.
Тварь показала зубы, растущие в четыре ряда, нагнула свою морду, уже совсем не похожую на человеческое лицо, к самым глазам Пан, лизнула по векам девушки языком, похожим на плеть-девятихвостку. И внезапно – вывернулась наизнанку. На груди у Пан сидела маленькая девочка, плакала и терла глаза грязными кулачками. Хотелось обнять и приласкать ее, утешить. Воспоминание о чудовищной шестирукой твари медленно таяло, уходя, забываясь. Пан подняла тяжелую руку, чтобы коснуться испачканного лица ребенка.
В этот момент – пальцы шутовки уже почти дотронулись до щеки девочки – ребенок вдруг раскрыл рот и издал чудовищный вопль.
* * *
Пан открыла глаза и встретилась взглядом с Низу. Пламя свечи плясало в его переменчивых – сейчас коричневато-зеленых – глазах. Он целовал ее, обнимая за талию одной рукой. Отшвырнув от себя оборотня, Пан зашипела:
– Я же сказала, не смей!...
– Зато ты пришла в себя, - спокойно ответил оборотень. Его левая рука, лишенная повязки, бессильно лежала на одеяле, по голубому лоскутку растекалось пятно крови.
Несколько секунд лис и шутовка смотрели друг другу в глаза. К Пан вернулся весь ужас, который она испытала. Она подняла руку и посмотрела на аккуратную, причудливую повязку, которую не смогли повредить ни беспокойная ночь, проведенная в борьбе с ветром, ни костер. Медленно прикрыв глаза, Пан ощутила прикосновение тонких пальцев. Чар полыхнул и больно ожег кожу, но без толку. Грудь придавила своей тяжестью тварь. Низу вскочил, схватил шутовку кое-как замотанной рукой за локоть и потянул за собой.
– Ты чего? – оторопев, Пан соскользнула с кровати, едва удержавшись на ногах.
Не отвечая, лис выволок ее на улицу, под дождь. Прохладные капли, бьющие по лицу, привели шутовку в чувство. Она сделала несколько шагов вперед и оказалась среди высокой травы. Сладко пахло медом, терпко и пряно – какими-то незнакомыми травами, наверное, не случайно Петер и Низу приспособили именно это место под свою аптеку. Голова стала ясной и чистой.
Пан повернула голову и посмотрела на лиса. Он стоял, дрожа, и пытался перевязать кисть, но бинт все время выскальзывал из непослушных пальцев.
– Дай я, - Пан осторожно взяла его ладонь. – Зачем тебе вообще понадобилось снимать повязку?
– Я левша, - совершенно непонятно пояснил лис.
– И что? – Пан аккуратно закрепила бинт на запястье и проверила вторую руку оборотня. Там повязка пока держалась. – Я правша, какое это имеет отношение к твоим выкрутасам?
– Для колдовства порой нужны руки, точнее пальцы, - лис выразительно шевельнул пальцами и поморщился от боли. – Я должен извиниться, Пан. Мне действительно надо было привести тебя в чувство, а удары по щекам как-то не очень помогали. Тебя было проще убить, чем разбудить.
Пан вспомнила тяжесть хлипкого тела твари и ее прикосновения, слишком реальные, чтобы быть просто кошмаром. Еще никогда в ее жизни сон не был так ощутим и правдоподобен. Хотелось бы знать, что за твари могут жить на той стороне.
Мои братья и сестры придут за тобой, потому что ты теперь помечена, моя любимая. Да, голос тоже был очень реален. И ничего хорошего он не обещал. Помечена… Пан посмотрела еще раз на повязку на своем запястье. Стоило, наверное, снять ее и изучить укус.
– Эта тварь в Ключах, которая укусила меня, кто это был? – спросила она, не поднимая головы.
Дождь мягко касался ее волос. Пан пришло в голову, что туча необычайно благодушно настроена. Невольно верилось, что у оборотня какие-то свои отношения с бурей. Рука Низу, перемотанная мокрым бинтом, казалась горячей, что, скорее всего, было дурным признаком.
– Перевертыш. Существо, живущее на изнанке.
– Один из тех, кто держится обычно подальше? – уточнила Пан, поднимая голову.
Лис кивнул.
– Он потихоньку просачивается в тело своей жертвы, превращаясь в нее. Если бы я не убил эту тварь, ты бы уже, наверное, превратилась в нее. То есть, внешне бы ты осталась собой, а вот внутренне…