Лисичка
Шрифт:
— Он вам нравится, Джон? — окликнула молодого человека Долли.
— Даже я понимаю, что он необыкновенно хорош, — согласился Джон, — но у меня было окружение, состоящее из одних женщин — боюсь, что навыки, которые для моих ровесников естественны, у меня совсем не развиты.
— О чем вы говорите? — удивилась Долли.
— Я плохо езжу верхом, не разбираюсь в лошадях, не владею оружием, — спокойно объяснил молодой человек, как видно, он давно смирился со своими недостатками.
— Но это — дело поправимое. Я так страдаю, что у меня нет партнера для фехтования,
— Договорились, — удивленно промолвил лорд Джон, — но, может быть, вы возьмете меня и на прогулку верхом?
— Конечно, выбирайте коня, — согласилась Долли.
Через четверть часа трое всадников во главе с молодой герцогиней, летящей на Крылатом, проскакали по подъездной аллее. Долли свернула на дорогу, ведущую прочь от озера, что не укрылось от глаз Чарльза, смотревшего на жену из окна кабинета. Герцог понял, что жена боится — нужно будет перебороть этот страх, иначе они не смогут быть здесь счастливы.
Он проводил взглядом кавалькаду и вернулся к столу, где просматривал отчеты из других имений. Чарльз взял перо, но вернулся мыслями к привычной для него теме. Он обещал Долли, что через год отпустит ее — но теперь это стало для него совершенно невозможным. Страстно любя жену, он не мог больше представить своей жизни без нее, но и нарушить слово, данное ей, он тоже не мог. Сейчас его молодая жена, казалось, любила его, но ведь это могло быть только благодарностью за спасение, а такие чувства долго не живут. Что будет, когда она успокоится, когда исчезнет потребность в защите? Чарльз с ужасом представил равнодушное лицо Долли, прекрасное, холодное — такое, каким оно было до свадьбы.
— Ох, Лисичка, я готов теперь всё отдать за право таскать для тебя каштаны из огня, — невесело пошутил он, — только нужны ли тебе мои каштаны?
Неделя, оставшаяся до отъезда в Лондон, пролетела незаметно. Долли начала заниматься с Джоном фехтованием и встретила такую благодарность и желание учиться со стороны молодого человека, что теперь проводила в портретной галерее, где они фехтовали, по нескольку часов. Чарльз, благодарный жене за внимание к своему брату, не мешал им заниматься, хотя скучал по своей молодой герцогине, и едва мог дождаться вечера, чтобы увести ее в спальню.
Постепенно открывая Долли страну наслаждений, он учил жену, что в любви нет ничего запретного, и страсть двоих — всегда прекрасна. Поняв это, молодая женщина отбросила застенчивость и начала смело отвечать на ласки мужа, стараясь доставить ему такое же удовольствие, какое он дарил ей. В последнюю ночь в Гленорг-Холле они так и не заснули, снова и снова наслаждаясь своей близостью, а когда рассвет окрасил светлый шелк штор нежным алым цветом, герцог поцеловал теплые губы жены, отдыхающей на его плече, и предложил:
— Поедем к озеру, милая, искупаемся последний раз перед отъездом.
— Ты думаешь? — нерешительно протянула Долли, ей
— Вставай, дорогая, на рассвете на озере так красиво, тебе понравится, — пообещал Чарльз, поднимаясь с постели.
Он подхватил жену на руки, поцеловал ее и, велев собираться, пошел к себе одеваться. Через четверть часа, в коричневых кожаных бриджах и короткой красной куртке герцог вернулся обратно и застал ее одетой в мужской костюм.
— Хорошо, что так рано — никто не увидит твои бедра и ягодицы, и я не буду ревновать, — заметил он, обнимая жену.
Долли засмеялась, обрадованная его замаскированным комплиментом, и прижалась головой к плечу мужа. Так, обнявшись, они дошли до конюшни, где герцог с помощью сонного Саммера оседлал лошадей. К озеру они ехали не спеша, наслаждаясь свежим воздухом теплого сентябрьского утра и красотой окружающей природы. Когда деревья расступились и перед ними открылось озеро, Долли ахнула. Золотисто-розовое небо отражалось в спокойной глади воды, создавая волшебную картину.
— Как красиво, Чарльз, я не верю своим глазам! — воскликнула она.
— Давай искупаемся в утренней заре, — лукаво блестя глазами, предложил герцог, — видишь, она сейчас растворилась в воде, другого случая больше не будет.
Он поскакал к дальнему краю озера, приглашая за собой Долли, и она последовала за мужем, отбросив страх и тяжелые воспоминания. Чарльз спешился, снял с седла жену и, привязав коней, начал раздеваться.
— Тебе помочь? — игриво спросил он, глядя на высокую белую грудь молодой женщины, выглядывающую из расстегнутой шелковой рубашки.
— Иди в воду, — усмехнувшись, посоветовала Долли, — иначе мы не станем купаться.
Чарльз послушался и, глубоко нырнув, поплыл на середину озера. Долли медленно вошла в теплую, как парное молоко, розовую воду и, не спеша, поплыла за мужем. Герцог нырнул ей навстречу и под водой ухватил за ноги, разведя их в стороны. Почувствовав искусные пальцы в своем лоне, Долли застонала, муж вынырнул и, обняв ее одной рукой за талию, другой продолжал ласкать под водой.
— Как тебе купание в утренней заре, дорогая, нравится? — хрипло спросил он, и Долли безошибочно почувствовала, что огонь страсти загорелся в крови ее мужа.
Как от свечи, поднесенной к лучине, она тоже вспыхнула от этого огня и прижалась к твердой груди герцога.
— Мне очень нравится, но еще больше я хочу выйти на берег, чтобы ты взял меня на зеленой траве под этим розовым небом, — шепнула она и сама прижалась губами к его губам.
Обнимая ее, Чарльз поплыл к берегу, а когда смог уже достать до дна, поднял жену на руки и донес до маленькой полянки, окруженной с трех сторон плакучими ивами, где они раздевались. Герцог расстелил свою куртку на траве и уложил на нее Долли. Лежа рядом, он целовал ее грудь, перекатывая языком и покусывая нежные соски, потом проложил дорожку из горячих поцелуев по ее животу, спускаясь все ниже, а когда он раздвинул ноги жены и нежно лизнул теплую впадинку лона, Долли закричала от наслаждения.