Лисьими тропами
Шрифт:
Шин поймал меня поцелуем, прижав к двери. Я сдалась моментально, поддаваясь на его объятия, прикосновения, близость.
— Это был мой выбор, — когда воздуха стало не хватать, Шин позволил мне надышаться, неотрывно наблюдая за моим лицом. — Я выбрал любить тебя.
Сжала его одежду, будто цеплялась, будто летела в пропасть, но знала прекрасно, что не разобьюсь. Благодаря ему, только ему. Шин…
Еще один поцелуй, требовательный, несдержанный, в этот раз избавились от одежды мы гораздо быстрее. Мне хотелось, чтобы он был ближе ко
Он заботился о каждом мгновении, о каждом моем вздохе, обнимал меня крепко, касался губами моей раскалённой кожи. Я знаю, что меня влекло к нему с самого начала. Но то была похоть, другое чувство.
Сейчас, сливаясь с ним в неповторимой близости тел и души, было по-другому. Особое чувство, откровение, его глаза, такие глубокие, непостижимые миры. То, как он смотрел на меня, касался поцелуями, дарил мне невероятное удовольствие. Каждый миг, как новый вздох, новый мир, выше облаков, глубже океанов. Запретное, потому что… он — шинигами. Тот, кто должен забирать чужие жизни.
Но он выбрал любить меня. Посвящая мне каждое движение, каждый поцелуй, каждое касание, взгляд, всего себя. Мне. Я растворялась в нем полностью. Я не хотела частично, не хотела оставлять себе хоть что-нибудь. Я хотела, чтобы он знал, понимал, как сильно дорог мне. И пусть весь мир перевернется, я буду любить его всем моим сердцем, душой, памятью.
— Ты плачешь, — замечал он мои слезы.
— Это всё ты, — шепчу я ему в губы. — Это всегда был ты.
Растворяюсь в очередном поцелуе, прижимаю его к себе, люблю так сильно, что кружится голова.
— И я всегда буду, — обещает мне он. — Всегда буду любить тебя.
Медленно улыбаюсь, снова роняю слезы, а он смотрит на меня, будто я смысл его жизни. До дрожи, до слабости, нечто столь непостижимое, что перехватывает дыхание.
— Ты в моем сердце, — шепчу ему в губы.
– В моей душе. Ты и есть моя душа, Шин…
Трогает. Эмоции на его лице бесценны, опускается к моим губам, снова целует, так жадно, так страстно, с благодарностью… так трогательно…
Он все еще рядом. Обнимает меня крепко, прижимает к себе, укрывает, будто я могу замерзнуть в его объятиях.
За бурей всегда следует покой. Мне так хорошо с ним, что я невольно засыпаю, проваливаясь в другие грезы.
Но он ждет меня и там.
Улыбаюсь ему, ловлю его улыбку в ответ, когда мы снова раскачиваемся на качелях у радужного водопада. Желудок подпрыгивает к горлу каждый раз, когда мы взлетаем. Словно аттракционы.
Но больше не страшно, потому что я знаю наверняка: даже если я упаду, он меня поймает. Даже не так: он не даст мне упасть. Он моё всё. А я… он выбрал любить меня.
Утро приходит как-то внезапно. Разлепляю глаза, пытаюсь понять, что происходит, кто все эти люди, где мои вещи. Но пробуждение накрывает новой волной нежности. Я все еще в его крепких, надежных объятиях. Медленно добираюсь взглядом до его лица. Улыбаюсь.
— Ты прекрасна, когда спишь, — встречает меня Шин.
— Только когда сплю? — Вскидываю бровь.
Он смеется.
— Но это был первый раз, когда я видел тебя спящей, — признается он. — Ты впервые доверила мне свой сон.
— На самом деле я всегда его тебе доверяла, — заметила я. — Более того, я доверяла тебе свою жизнь. Всегда.
Он улыбался мне благодарностью. Знать и догадываться не одно и то же. Осторожно, будто я могла разбиться, словно хрустальная ваза, он убрал прядь волос с моего лица. Я смотрела на него и пыталась понять, что он испытывает. Я думала, ему нужно время, пространство, чтобы впустить меня в свой мир. Но внезапно поняла, что это всё мои страхи. Он уже очень давно впустил меня.
Вспоминаю наши первые разговоры, наше знакомство, и почему-то это взметает бурю в моей душе. То, как он ловил меня, когда я от него убегала… он мог бы просто держать меня. Но ведь уже тогда он будто… обнимал меня.
Все его взгляды, слова, предостережения. В конце концов, он ушел, оставив меня. Но почему? Он ведь знал, что я могу пройти лисьей тропой. Но…
— Я не мог это прекратить, — он как будто читал мои мысли, продолжая мои размышления, дополняя мой мир. — Каждый раз, когда мы шли в лес или ели рамен, я хотел идти дальше, хотел просто перейти к делу и закончить это.
— Но… тогда бы ты ушла. А я так надеялся, что… возможно… ты полюбишь меня так же сильно, как я уже любил тебя.
Не сдержалась и прослезилась, обняла его.
— Я не мог перестать любить тебя, Лиса, — гладил меня по волосам он. — Мне нужен был мой меч, но мне было наплевать на него. Пускай бы он никогда не вернулся. Лишь бы не прекращалось то, что было между нами.
Продолжала слушать его с замиранием сердца, боялась пропустить хоть слово.
— Я ведь встречал людей на своем пути, — продолжал дарить мне свои откровения Шин, — но границы между нами, словно стена, были четки и ясны. Но с тобой всё было по-другому. С самого начала. Ты никогда не воспринимала меня как-то иначе, между нами всегда были эти длинные разговоры, наши шутки, особая близость. Как может быть близость у такой искры жизни, как ты, и мрачного жнеца, как я?
— Но она была. Всегда была. С самого первого мига, когда я увидел тебя в том коридоре. Я знал, что ты особенная. Я сразу понял, что ты изменишь мою жизнь. Ты сделала это сразу же. Каждым новым словом, взглядом. Ты вдохнула в меня жизнь, смысл. Всё, что я знал и чем жил до этого, внезапно обрело сакральный смысл. Потому что стало важно тебе. Необходимо. Ты стала моей необходимостью. Моим всем.
— И если бы так случилось, что ты не полюбила меня в ответ, я бы все равно умер счастливым. Ты лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь.