Лисьими тропами
Шрифт:
Поскольку я не смотрела на него в этот миг, не знала, что и думать, ведь он замер, будто собираясь тянуться за пиджаком. Так-то он рубашку еще не застегнул…
А он вдруг взял, неожиданно приблизился и обнял меня. Мурашки побежали по коже, я задрожала, не зная, что делать. Хотела обнять его в ответ, но пиджак… кому нужен пиджак? Мне нужен. Мне так нужно хоть одно доказательства, что он останется…
Уткнулась ему в ключицу и успокоилась. Все внутри меня успокоилось. Потому что это был Шин…
А
— А нас точно никто не видит? — Уточнила я.
Он рассмеялся, погладил меня по волосам. Чувствовала себя мороженным под палящим солнцем. Таяла.
— Конечно, никто, — заверил он. — Видишь? Никто же не разбегается.
Теперь посмеялась я. Шин хохотал в ответ.
— Зря ты так. Меня теперь тоже боятся. Не как тебя. Хуже.
— Да ну? — Не поверил Шин.
— Хочешь, докажу?
— Как? Набросишься на случайного студента?
— Как ты догадался?
Мы снова смеялись.
— От такого любой испугается, поверь мне, — продолжал успокаивать меня Шин. — И не надо примазываться. Я здесь один шинигами.
— А кто я?
— Ты? — Его брови вздрогнули в удивлении. — Ты…
— Вот именно, я! — Закивала. — Ведь я меняюсь, так ведь? Значит, уже не человек. Но еще не рабыня кицунэ. Тогда кто?
— Лиса, — улыбнулся Шин.
— Так, хорошо, на моем языке это и правда означает «лиса», но действительно ли ты это имел в виду?
— Конечно, — надулся важностью Шин, и мы снова хохотали. — Что? Серьезно? Тебя зовут «лиса»?
— Лиза, — поправила. — Хотя к Лисе я привыкла больше, чем к Рисе. Первое время после переезда, когда меня кто-нибудь звал, я думала, кто-то очень голоден и зовет себе тарелку «риса».
Объяснила Шину каламбур смешения языков, и он посмеялся.
— Ты точно не тарелка с рисом, — покачал головой он, сделав словно вывод.
— Ох, спасибо, — поблагодарила я его почти серьезно.
Мы снова улыбались, а Шин продолжал держать меня в своих объятиях.
— Может… рамен?
— Соблазнительно. Но у меня еще пары после обеда. Да и к тому же: разве нам не пора уже тренировать меня?
— Вечером, — кивнул Шин.
Несмотря на мой энтузиазм, я все же снова прокрутила в своей голове собственную истерику, случившуюся у меня на прошлом занятии. Шин это заметил, посерьезнел и ждал, когда я поделюсь с ним своими волнениями. Приятно.
— Шин, по поводу Нацуэ, — я заглянула ему в глаза, чтобы не упустить ни одной эмоции. — Скажи мне: почему она все время ускользает? Почему я не бегаю, сломя голову и не пытаюсь ее найти?
— Мы ищем ее, — заверил Шин, — но это, правда, дается труднее, чем привычный поиск. По какой-то причине всё, что было связано с ней, стерто с лица земли. За редким исключением. Это магия, а магия забирает всё, даже остатки.
— Хочешь сказать, какое бы волшебство не забрало Нацуэ, оно продолжает уничтожать последние следы? — Перепугалась я.
— Не совсем так, — засомневался, что я поняла его правильно, Шин. — Скорее она пытается не допустить большего. То есть, допущения возможны, как имя на плакате, или футболка с ее именем. Но только, если это не пойдет дальше.
— В смысле, я не стану ее искать? — Поняла, наконец, Шин кивнул. — Значит… моё бессилие обусловлено магией?
— Это не бессилие. Но ее, и правда, невозможно найти. Даже я не знаю, где она. А она была в моем списке. Невозможно сбежать от смерти. А она смогла.
— Ты думаешь… она могла быть к этому причастна? — Шин пожал плечами. — Получается… что у нас только один шанс и это орудие кицунэ. Так? А возможно, что магия может нам помешать?
— Да, — Шин был серьезен, мне это не нравилось. — У нас будет не так много возможностей, поэтому нужно будет подготовиться.
Понимающе закивала. Сегодня я болтлива, особенно в местах, где обычно скапливаются студенты. Мы с Шином отправились в столовую, где сейчас собрался весь университет. На то, чтобы взять себе что-то поесть, ушло минут двадцать. Толпы толпами. Но Шин занял столик, и ждал. Естественно, он не прятался, наоборот, демонстрировал себя всем. Я поглядывала на него иногда, стоя в очереди. Он мне улыбался.
И снова его никто не боялся. Правда, я тоже, но я вообще тяжелый случай. Но Шина замечали. В основном девчонки. Давай шептаться, мол, «кто этот айдол?» и «что он делает в нашей столовой?». Но он продолжал следить за самым скучным, что было в этом мире — моим продвижении в очереди, не отрываясь.
К тому моменту, когда я наконец-то расплатилась, слова Такеру все-таки добрались до моей рациональности, и я стала собираться с мыслями, силами, откапывать мужество. Нужно было заговорить с ним обо всем, что требовало уточнений. Другое дело — была ли я к этому готова? Нет, не так. Для меня уже давным-давно поздно.
Но ведь кицунэ рано и ли поздно потребует то, что я ему обещала. И мне нужно знать, как защитить Шина. Замерла посреди столовой, глядя на него. Понимая. Да наплевать мне на его преступления. Я настолько сильно в него влюблена, что готова защищать его от всего. Лишь бы он остался, лишь бы не уходил…
Потому что для меня уже было слишком поздно. Я понимала это так хорошо и ясно, что даже немножечко больно. Потому что… несмотря на всё, что между нами было, как проистекало, пропасти, которые не преодолеть, я верила в невозможность.