Лисьими тропами
Шрифт:
Шин продолжает держать меня, вытаскивать, я же, как шалтай-болтай, раскачиваюсь изо всех сил, пытаюсь зацепиться ногами, чтобы хоть как-то помочь, упереться. Ветер — ну, давай же! К сожалению, мои усилия вообще не помогают…
— ШИН! Отпусти! Я справлюсь! Пожалуйста… — он поймал меня взглядом, когда на меня накатила истерика. — Я тебе верю, слышишь? Только прошу, отпусти меня. И бейся нормально! Давай же! Прошу…
Снова удар, он, стиснув зубы, всё равно выдыхает стон. Морщится от боли. Я же судорожно нащупываю какой-то
— Шин! Давай!!!
Он снова ловит меня взглядом на мгновение, но в этот раз он уверен в моей страховке, поэтому, когда отпускает меня, я даже не сползаю. Шин немедленно обнажает меч и что есть силы рубит ёкая напополам. Но потом спотыкается, будто вместо врага рассек воздух, оглядывается по сторонам. Ёкай снова появляется и всё повторяется.
Должно быть Шину очень плохо, раз я вижу, как он сражается. В схватке с кицунэ я даже тени не различала.
Так! Не время тут висеть и ждать, когда прекрасный принц меня спасет. Хватаюсь за корень второй рукой, начинаю подтягиваться. Сосредотачиваюсь на своем спасении, кровь в моих жилах подогревает заверение Шина. Ну, раз уж я сегодня не умру, значит, выберусь. Другие варианты не рассматриваю, страх наконец-то прошел.
Отвлеклась всего-то на пару мгновений, но пропустила, что там произошло. Раздался жуткий хлопок, потом неприятно засосало под ложечкой. А дальше Шин снова вернулся ко мне, схватил меня за руку и уже более уверенно вытянул к себе, отползая от края пропасти вместе со мной на пару метров.
Я бросилась ему на шею, обняв так, будто он был единственной опорой этого мира. Но, если задуматься, ведь так на самом деле и было. Но…
— Где ёкай? — В ужасе стала оглядываться, замечая, что вокруг неожиданно начало будто светлеть.
Мы что? Всю ночь тут провели? Нет, это не рассвет, что-то другое.
— Это не он, — ответил Шин, прижимая меня к себе. — Это его… вроде проекция. Она жила здесь и питалась жизненной силой других ёкаев.
— А? — Хотела отстраниться, чтобы заглянуть Шину в глаза, но он категорически меня не отпускал. — То есть… ты не сразил его?
— Нет, — глухо ответил Шин. — Нужно найти первоисточник и сразиться с ним.
— А первоисточник, как я полагаю, где-то у храма кицунэ, — подытожила я, все еще силясь хоть немного отстраниться. Но Шин не пускал. — Мы не дойдем до него по этой тропе, так ведь?
— Нет, — все еще сжимал меня Шин. — Но она может восстановиться. С твоей помощью.
Хочу видеть его лицо, его глаза, но он продолжает меня обнимать. Решаю переждать немножко, но, похоже, это продлится миллион лет, если ему позволить. Делаю глубокий вздох, осматриваюсь. Да, действительно светлеет. Не до разноцветных переливов, скорее, как если бы перемазанное машинным маслом белье постирали один раз.
— Спасибо. Что спас мне жизнь, — решила больше не сопротивляться, снова обняла покрепче. — Но не смей больше рисковать собой, слышишь? Если ты пострадаешь, кто меня будет спасать?
Шин уткнулся лицом мне в плечо, мне показалось, будто он хотел бы мне что-то сказать. Но не стал. Сердце застучало чаще, волнение поднялось, но уже не из-за ёкаев. Нужно было чуточку отвлечься, чтобы острота произошедшего перестала ранить слишком больно.
— Это он? Он разрушил храм кицунэ? — Спрашиваю.
— Может быть, — неопределенно отвечает мне в плечо Шин, с трудом, но наконец-то чуть ослабевает хватку, позволяет мне наконец-то сделать то, что я хотела — заглянуть ему в глаза.
Измучен, устал, совершенно вымотан. Беру его лицо в ладони, хочу видеть больше, потому убираю его густую челку чуть назад.
— Не смей больше так пугать меня, — прошу я серьезно.
— А ты не смей думать, будто я не спасу тебя, — не менее серьезно говорит мне Шин, и моя душа снова переполнена эмоциями.
Закусываю губу, делаю глубокий вздох, не могу оторвать взгляда от Шина. Никогда не смогу, никогда…
— У тебя кровь, — замечает он, даже не глядя. — Нужно перевязать твои раны.
— И твои.
— Я — шинигами. Что мне сделается?
— Сначала я посмотрю, а потом решу, — строго, словно какая-нибудь учительница из школы, наказываю.
Шин едва заметно ухмыляется, я же расплываюсь в улыбке и снова обнимаю его. Он делает то же самое, прижимая меня к себе.
Да уж, не самая приятная вылазка, надо заметить. В прошлый раз, когда мы бродили по лесу, было как-то… безопаснее, что ли. Подумаешь, людоед? Да, неприятный тип, но что до сегодняшнего дня — я, конечно, уверена в Шине на все сто процентов, однако этот ёкай… слишком силен. Почему он так силен?
Мы наконец-то поднялись и отправились тропой обратно к реальности. Вокруг продолжало все еще вроде бы светлеть, но снова в этой манере «маслянистое пятно». Все мои раны, которых оказалось как-то чересчур много, дали о себе знать, начали саднить и щипать. Но Шин начал хромать, и я попыталась его поддержать.
— Не нужно, спасибо, — засопротивлялся он.
— Эй, это полоса с двусторонним движением, — заметила я. — Ты помогаешь мне, я помогаю тебе.
— Я — шинигами.
— Да, но ты не терминатор, — напомнила я уверенно. — И даже он мог пострадать.
Шин ухмыльнулся и все-таки позволил мне перекинуть его руку себе через плечо. Так мы и двигались будто бы вечность. На автомате я ползла и ползла, Шин шел рядом. Пока мы не вышли в реальность и не побрели к кампусу. Добрались до моей комнаты, и будто я не жила здесь миллион лет. Ввалились внутрь кубарем, свалились. От нервного перенапряжения смеялись некоторое время, но старались делать это тихо. Завтра (или сегодня уже?) занятия начинаются. Другие студенты вряд ли будут благодарны, если мы будем мешать им спать.