Лисьими тропами
Шрифт:
— Я ошибался. — Мои глаза увлажнились. — Когда думал, что познал и постиг всё. Мой мир был настолько мал, настолько незначителен. Но я просто не знал, как много я могу впустить в него. Я не понимал, что границ не существует. Ни для чего. Есть представления, чьи-то впечатления, рассказы, да. Но когда ты видишь это сам, чувствуешь, ощущаешь… — Шин ухмыльнулся, будто сдавался на милость собственным эмоциям, которые внезапно брали верх, — это невероятно. Я не знал, что так можно. Я не знал.
— И… что ты думаешь теперь? — Спрашивала я осторожно.
— Я думаю… — он снова
— Правда? — Выдохнула я. — И… что же?
— Сейчас.
— А? — Елки зеленые, аж голова закружилась.
— Это сейчас. Этот миг. Здесь. — Он сделал маленькую паузу, а потом его голос дрогнул: — С тобой.
Где-то в этот момент я и померла… ой. Да что со мной не так? Задыхаюсь, слишком… много… эмоций. Глубокий вздох. Еще один… и еще… что-нибудь бы сказать, но… не могу. Неважно, просто неважно.
Я подалась к нему ближе и обняла. Шин будто ждал этого, обнял меня в ответ крепко-крепко, я не сдержала слез. Он прав, он настолько прав, что даже немножечко больно. Сейчас. Всё, что у нас есть, это сейчас. Завтра не наступит никогда, потому что новый день это сегодня, а завтра… оно ускользает от нас каждый раз.
Вчера уже не повторится, оно случилось и прошло.
Но сегодня… сейчас… это всё, что у нас есть. И это… прекрасно.
Чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо. Он был так серьезен, что мне становилось не по себе. Как будто в этот миг я разглядела его намерения. Остаться. Как он и обещал мне. Сердце щемило от этого. Но разве я что-то могла с этим поделать?
Шин улыбнулся мне шире.
— А теперь самое интересное, — хитро заметил он.
— Чего? — Не поняла сначала, а потом завизжала, когда он начал раскачивать качели. — Ааа!
Шин так хохотал надо мной, что даже мне стало смешно. И теперь мы раскачивались и хохотали вместе.
— Ну, тише ты! Я же еще жить хочу! — Вопила я, будто всему миру.
— А я, что? Собрался тебя убивать? Не умрешь, гарантирую! Раскачивайся! — Все не сдавался он.
А я все визжала то ли от восторга, то ли от страха. И хохотала. Впрочем, Шин тоже.
— Это, конечно, здорово, что ты уверен, но все равно — ааа! — Это я на то, как мы снова взлетели вверх. — На чем держатся эти качели?!
— На мечтах, — пошутил Шин.
— На чем?! — Заорала я, а он хохотал так громко и звонко, что мне ничего не оставалось, кроме как смеяться вместе с ним. — Ну-ка, повтори! Крепления так себе!
— А ну, раскачивайся! — Не обращал внимания на моё сопротивление Шин, раскачивая качели вновь и вновь.
Признаю, когда первичный ужас (под нами, между прочим, пропасть!) прошел, я перестала так сильно бояться. Качели были не простыми, мы долетали все дальше, приближаясь к радужному водопаду, возвращались, поднимаясь все ближе к золотистым облакам. И, наконец, я привыкла. Перестала все время смотреть вниз, искать спасения. Теперь я смотрела только на небо, а оно было необъятным. Но таким надежным.
— Я поняла, о чем ты, Шин, — мы почти долетели до радужного водопада.
— А ты смелее, чем казалось, — похвалил он, все еще держа меня за талию.
Я повернулась и посмотрела на него, улыбнулась, когда радужный свет скользнул по его лицу, замерцал в его глазах. Удивительно было не это, меня тронуло, что все это время, пока нас окружал такой невообразимо прекрасный сон, Шин смотрел только на меня. Улыбался.
— Это и правда счастье, — призналась я. — Быть здесь. С тобой.
Шин посерьезнел, не в силах оторвать от меня взгляд. Как и я от него. А потом мы влетели на качелях в самый центр радужного водопада. Поскольку это была не вода, нас пронзили разноцветные лучи. Волшебство…
— Вставай, давай! На поезд опоздаешь!
— НЕЕЕЕЕЕЕЕТ! — Завопила я проснувшись. — НЕЕЕЕЕЕТ!
— Что случилось? — Вернулась мама.
— Какой соооон!
— Ничего, приснится еще, а поезд уйдет! — Посетовала мама и ушла.
Я же рухнула в подушку и заныла. С улыбкой до ушей.
Глава 28
В кампус я возвращалась с гораздо большим энтузиазмом. Обидно, что сон прервался, но… я же скоро увижу Шина. А это заряжает, не то слово! Такеру не писал, а на мои вопросы, мол, «какие новости?» пока не отвечал. Что немного настораживало, конечно, но уровень опасности во мне на минималке, так что — ну, не пишет, так не пишет. Подумаешь? Мало ли. Не хочет.
Я безнадежна.
Прискакала на крыльях любви к себе в комнату, покружила в танце с чемоданом, что-то невнятное попела. В общем — всё. Диагноз: это не лечится. Но разве я могла не радоваться? Разве я могла не кружиться?
Стук в дверь — крутанулась на пятках от радости. Так, как я выгляжу? За исключением того, что мои глаза все больше становятся лисьими — нормально.
Открыла — улыбка на его лице это целый мир.
— Шин, — пропела я его имя.
Он смутился, скрываясь за новой улыбкой, помялся на месте, я же, как полная дура, таращилась на него. Поправочка: полная влюбленная дура.
— Сейчас… еще не время, — заметил Шин. — Но… скоро закат. Мы могли бы взять кофе и…
— С удовольствием, — сияла я, улыбаясь так широко, что аж сводило челюсть.
Шин снова смущенно улыбнулся, спрятал взгляд пару раз, а я всё смотрела и смотрела… ах, да! Надо идти!
Вечерело. Не скажу, что было темно, но облачно. Это немножко разочаровывало. Ведь — как мы будем провожать этот прекрасный день, если облака застилают вид? А, неважно. Главное, Шин рядом…
Взяли кофе в кофейне, Шин позволил выбрать ему на мой вкус, поэтому я взяла ему ореховый латте.
— Не понравилось? — Когда он отпил, поинтересовалась я.
— Эм… — поморщился он.
— Держи миндальный макиато, — поменяла наши стаканчики я. Шин с таким вниманием смотрел на это, словно я показала фокус. — Что? Я свой еще не отпила.
— А я свой отпил, — заметил он.
— И что? Ты же вроде шинигами, а не разносчик чумы, — заметила я. — Или я чего-то не знаю?
Шин спрятал смущенную улыбку за глотком. В этот раз он не сморщился, даже протянул заветное «ммм», закивал.