Листая страницы. Жизнь и творчество композиторов Корепановых
Шрифт:
В театре работа тоже кипела: певцы срочно разучивали новые слова, стараясь не путать русский текст с удмуртским. Выучи-ка сразу заново целые арии, дуэты и большие сцены. Из-за этого позже, на спектаклях, случались забавные эпизоды. Спектакли шли почти подряд, в один день – на русском языке, а в другой – на удмуртском. И порой артисты на русских спектаклях ненароком вставляли удмуртские фразы, запутавшись в репликах.
Премьеру пришлось перенести на более поздний срок. И это, видимо, был перст судьбы. Ведь иначе на премьере не оказались бы знаменитые композиторы, и жизнь Германа Афанасьевича могла сложиться совсем иначе.
Но, наконец, бешеная работа подошла
Я на премьере, как вы понимаете, не присутствовала (или, скажем так: присутствовала номинально, ведь дети уже в животе у матери всё слышат и многое понимают), но папа с мамой часто рассказывали об этом, так что я представляю всё так, словно всё происходило на моих глазах.
По удачному стечению обстоятельств в это же время в Ижевске с авторскими концертами находились два выдающихся советских композитора: Тихон Николаевич Хренников, бывший тогда Первым секретарём Союза композиторов СССР, и Арам Ильич Хачатурян, автор знаменитого балета «Спартак» и «Танца с саблями», который знали даже те, кто вообще классической музыкой не интересовался.
Сразу хочу разоблачить пару мифов, а, точнее, анекдотов, о которых случайно недавно узнала и которые нас с братом здорово насмешили. Но ведь кто-то им верит!
Во-первых, Т. Н. Хренников и А. И. Хачатурян приехали в Ижевск совсем не для того, чтобы послушать оперу провинциального композитора, о котором и понятия не имели. Это было счастливейшее совпадение. Знаменитые композиторы приехали в Удмуртию с авторскими концертами. И их пригласили на премьерные спектакли. По воспоминаниям мамы, пришедший на первый спектакль Т. Н. Хренников смотрел поначалу на автора несколько свысока, снисходительно, как заслуженный мэтр на неопытного ученика: что, мол, ждать от провинциала, у которого даже приличной музыкальной базы нет? Но к концу спектакля его мнение полностью изменилось, и он в таких тонах обрисовал оперу А. И. Хачатуряну, что на банкете в их честь в ОК КПСС, проведённом этим же вечером, тот сказал: «Если даже небольшая часть того, что рассказал Тихон Николаевич, правда, то это замечательная опера». И на следующий день пошёл её смотреть.
А во-вторых, уже из первого пункта понятно, что ни Т. Н. Хренников, ни А. И. Хачатурян не принимали никакого участия в написании оперы. Они только лишь пришли на премьеру, посмотрели спектакль и дали высокую оценку вышедшему из-под пера провинциального автора произведению. Для недоброжелателей композитора, ожидавших, что московские знаменитости разобьют оперу в пух и прах, это оказалось большой и неприятной неожиданностью.
Как я уже сказала, опера московским композиторам чрезвычайно понравилась. Они не ожидали встретить в такой глубинке действительно полноценное, талантливое произведение. Вот цитата из интервью с Арамом Хачатуряном, напечатанное в «Удмуртской правде» 02 февраля 1961 г.
«Герман Корепанов – талантливый, ясно и глубоко мыслящий композитор. Музыка его яркая, эмоциональная, напевная. Чрезвычайно
И оба композитора сошлись во мнении, что опера «Наталь» может быть поставлена в любом театре Советского Союза.
После того, как Тихон Хренников и Арам Хачатурян побывали на премьере, случилось ещё одно чудо: уже 10 февраля, через две недели после отъезда москвичей, Германа Афанасьевича приняли в Союз композиторов СССР. Причём, в нарушение всех процедур, заочно.
Почему я говорю об этом, как о чуде? Да потому, что в Союз композиторов СССР принимали далеко не всех. Необходимо было иметь какие-то заслуги перед отечественной музыкальной культурой и высшее музыкальное образование. Более того, требовалось выполнить множество условий: написать заявление, заполнить личный листок, получить две характеристики членов СК с не менее чем 10-летним стажем, предоставить комплект нот и аудиозаписей музыки в разных жанрах. Всё это направлялось на рассмотрение Приёмной комиссии сперва РСФСР, потом – СССР. Ну и, как я уже сказала, требовался диплом о высшем композиторском образовании.
И если с заслугами проблем не возникло: ещё в 1958 году Герман Афанасьевич получил звания заслуженного деятеля искусств РСФСР и УАССР, то с образованием он в нужные параметры не вписывался. Ведь у него не только высшего не было, он даже музыкальную школу не кончал. Ему потом рассказывали, что на пленуме, где Тихон Николаевич поставил вопрос о приёме в члены Союза никому не известного композитора, разразился настоящий скандал. Но авторитет Т. Н. Хренникова и А. И. Хачатуряна был высок, и им удалось убедить членов Приёмной комиссии СК СССР.
А затем все скептики убедились, что не зря эти два композитора так отстаивали право Германа Афанасьевича на членство в Союзе, потому что его произведения часто исполнялись и в Москве, и в других городах Советского Союза. К тому же он потом несколько лет был членом комиссии по присуждению Государственных премий РСФСР в области музыкального искусства и членом правления Союза композиторов РСФСР, часто ездил в Москву на пленумы, и всегда привозил мне оттуда какую-нибудь игрушку, каких здесь было не достать. Наверное, именно поэтому я и запомнила его отлучки.
Из дневника мамы:
«29.03.66. Постановлением от 15 марта этого года Совет Министров РСФСР утвердил состав Комиссии по Государственным премиям РСФСР в области литературы и искусства и исполнительского мастерства. <…> Итак, комиссия в составе 110 человек, в том числе человек 10 композиторов: Шостакович, Свиридов, Соловьёв-Седой, Мурадели, Эшпай А., Новиков и… Корепанов Герман. Неплохо!
Сообщили по радио и телевидению: Мравинский и Свешников, Светланов и Лемешев, Константин Симонов и Роман Кармен, Корней Чуковский и Роберт Рождественский. И вдруг – Корепанов».