Листы каменной книги
Шрифт:
Чувствуя, как озноб леденит спину и теснит грудь, Льок забрался под оленьи шкуры и, пригревшись, незаметно заснул. Страшные сны мучили его, он стонал, метался в узкой колоде, молил кого-то о пощаде.
Под вечер Льока разбудили голоса, кто-то настойчиво звал его выйти наружу.
В темноте, пошатываясь после тяжелого сна, Льок добрался до выхода. Откинув полог, он долго жмурился, пока не рассмотрел, что сумрачный и тихий день был уже на исходе. Мутные тучи затягивали небо, и в воздухе бесшумно падали редкие снежинки. Перед землянкой сидели на корточках охотники, впереди стоял Нюк.
— Что тебе сказали духи? — спросил Главный охотник, озабоченно глядя на колдуна. — Каков будет год?
Льока охватила оторопь — он проспал то время, что ему дали для беседы с духами, и он ничего не успел придумать! Но охотники ждали ответа, надо было говорить.
— Они сказали многое, — начал Льок и, чувствуя, что от страха подгибаются ноги, присел на пороге землянки. — Они велели тебе задавать вопросы.
— Какой промысел будет удачлив? — тотчас спросил старик.
"Ты-то сам любишь больше всего покачиваться на лодке в безопасном проливе у Кучи островов", — подумал Льок и потому ответил:
— В этом году охотники убьют много "пестрых мышей".
По довольному лицу старого Нюка было видно, что ответ ему понравился.
— Удастся ли добыть новую гору жира и мяса? — нетерпеливо выкрикнул Тибу.
Льок посмотрел на старчески сгорбленную спину Нюка.
"Где такому метнуть гарпун в стремительного кита!" — решил он.
— Нет, в этом году не надо ее даже искать.
— Это правда, никогда гора жира и мяса не попадается два лета подряд, — одобрительно кивнув головой, подтвердил Нюк.
Один за другим задавали охотники вопросы, и колдун старался каждому дать ответ. Выходило, что предстоящий год не многим будет отличаться от прошедшего. Но это не показалось никому странным — жизнь людей стойбища и на самом деле была однообразной.
Льок уже радовался, что тягостное испытание кончилось, как вдруг Бэй спросил его:
— Не придется ли кому-нибудь из охотников схватиться с медведем?
Лгать и горячо любимому брату Льок не хотел.
— Надо остерегаться, — сказал он уклончиво.
Но Бэй стал расспрашивать: не сердятся ли на них "лесные люди" и где они собираются подстеречь охотников?
— Духи не велят больше говорить. Уходите, — крикнул Льок и ушел в землянку. "Сегодня я спасся от беды, — порадовался он, — но когда-нибудь ложь меня погубит!"
Пробиваясь сквозь меховой полог, до Льока стали доноситься странные звуки: это колдуньи ударяли колотушками по гулко звучащей коже нагретого у огня бубна. В нетопленную землянку колдуна прополз сладковатый запах дыма, издали слышались веселые голоса.
В стойбище началось празднество. Размахивая пылающими сосновыми сучьями, люди разом со всех сторон подожгли заготовленный хворост. Огненное кольцо охватило селение.
Взрослые и дети прыгали через дымящиеся костры — считалось, что дым очищает человека от всего злого. Все, у кого в сырую погоду ломило кости, ныла натруженная спина или мучили другие недуги, надев вывороченную наизнанку одежду, становились в клубы дыма, чтобы он выгнал злых духов, притаившихся в складках.
Самая долгая ночь в году для людей стойбища проходила незаметно. Белесой пеленой дыма затянуло селение. Чтобы дым стал еще гуще, дети бросали в огонь пригоршни снега и пучки смоченных водою веток. Все забыли свои горести, плясали и пели, кричали на разные голоса, подражая то реву зверей, то крику птиц, перебегали от костра к костру. Землянки стояли пустые, даже самые маленькие дети не спали и веселились со старшими.
Только в одной землянке теплился огонь очага, и подле него одиноко сидела женщина. Это была Искра. Она прислушивалась к шумному веселью, но ей самой не было весело. Уж очень тяжелым был для нее прошедший год — еще не забылся ни Ау, ни ребенок, брошенный в кипящий поток Шойрукши.
Празднество кончилось только с наступлением утра. Весь день и следующую ночь люди отсыпались, а потом взялись за обычные дела. Женщины скребли и мяли добытые за год шкуры, выделывали из жил крепкие нити, чтобы к новым промыслам нашить достаточно одежды. Мужчины готовили охотничьи снасти, вытачивали костяные крючки для подледного лова. Хотя зима еще лютовала над стойбищем, но солнце уже звало весну и потому все дольше и дольше оставалось каждый день на небе.
ГЛАВА 25
Вскоре после празднества "помощи солнцу" Главный охотник вместе с двумя старухами — хозяйками стойбища — проверил запасы пищи. Ее оставалось уже немного, как это бывало каждый год к этому времени. Но голод все же не грозил селению — на берегу моря в десяти больших ямах хранились мясо и жир кита, которого убил великий охотник Ау.
Нюк велел готовиться к дальнему пути за китовым мясом. Два дня охотники чинили лыжи, распаривая их и вставляя в правилку. Те, у кого лыжи были ненадежными, делали новые. Женщины плели большие кошели из бересты, привязывали к ним широкие ремни, чтобы ношу было удобно нести на спине.
Всем предстояло немало дней утомительного труда. Китового мяса зарыто в ямах столько, что перенести его сразу было невозможно. Но женщины не могли идти с мужчинами до самых ям. Ночь застала бы их в дороге, а женщинам полагалось ночевать в своих землянках, чтобы хозяйки лесов, болот и гор, ревниво охраняющие свои владения, не смогли их обидеть. Нюк, вспомнив, как делали в таких случаях раньше, решил, что охотники будут сбрасывать ношу в условленном месте на расстоянии полудня ходьбы от стойбища и возвращаться назад к ямам за новым грузом. До условного места женщины успеют дойти и еще засветло вернуться назад.
На третий день утром охотники на лыжах двинулись в дальнюю дорогу. Льок отправился с ними. Шли один в затылок другому. Лыжи идущих позади легко скользили по накатанному следу, зато переднему приходилось трудно он прокладывал лыжню по снежной целине. Поэтому время от времени передний круто сворачивал в сторону, пропуская мимо себя всех лыжников, и последним бежал за ними.
На другой день к вечеру охотники увидели на скале столб, сложенный из камней.
Охотники приостановились. Старый Нюк вышел вперед, чтобы принести благодарность киту — предку рода, который милостиво накормит своих потомков мясом. Потом двинулись дальше, уже не смея проронить ни слова. Медленно приближались охотники к месту хранения запасов. Вдруг по цепи лыжников прошел повторяемый шепотом приказ Главного охотника: