Лисянский

Фирсов Иван Иванович

Молодые офицеры не отказывали себе свободное время проводить по своему разумению. Лисянский в компании с Карташевым и Баскаковым посещал театры и многочисленные концерты. За свою службу в России ему не пришлось ни разу побывать в опере. Теперь он не пропускал ни одного спектакля в недавно открытом театре Друреля, слушал концерты знаменитой певицы мадам Ара, скрипачку Виоти. Старался побывать на всех представлениях Итальянской оперы…

Незаметно вступила в свои права весна. Распустились, зазеленели почки, лужайки и парки, туманы постепенно отступали, все чаще яркое солнце нагревало камень лондонских мостовых. Прохаживаясь по чистым, ухоженным улицам, мимо аккуратно подстриженных газонов, Лисянский невольно

вспоминал непролазную грязь и неустроенность Кронштадта, на островах в устье Невы и в пригородах столицы. Правда, и Лондон тоже имел немало «примечательных» мест в своих предместьях, подобных мрачным закоулкам Ист-Энда, где жила беднота, царил полумрак и по ночам часто грабили и убивали прохожих. «При всем том, — отметил он, — Лондон наполнен таким множеством публичных забав, что надо иметь только деньги и охоту». За это время он неплохо усвоил язык и брал в посольстве книги по истории Англии. Не пропускал он и ни одной службы в православной церкви при русской миссии, подружился с протоиереем церкви — священником Яковом Ивановичем Смирновым. Частенько беседовал с ним, размышляя о смысле жизни, слушая его рассказы о многолетней борьбе католиков и протестантов. Смирнов давал ему читать книги по истории Англии.

«Вековая борьба за власть, смена династий, всюду смерть и насилие, — размышлял Лисянский, — Мария Стюарт, Карл I окончили жизнь свою на плахе, диктатуру Оливера Кромвеля сменила династия Стюартов. Кровавый след тянется по Англии из прошлых веков. Однако духа вольности и непокорности у британцев не отнимешь».

В последних числах апреля всех офицеров вызвал Воронцов:

— Желал бы некоторых из вас оставить в Канальной эскадре подле Ла-Манша, — посол улыбнулся, — однако Первый лорд Адмиралтейства Хоу тому противится — не должно русских допускать к секретам метрополии. Все вы расписаны на эскадры в Вест-Индию, Атлантику, Средиземное море. Надлежит взять бумаги завтра в Адмиралтействе у лорда Чатама…

29 апреля, накануне отъезда из Лондона, Лисянский послал письмо брату:

«Сегодня извещены от лорда Чатама о назначении в Портсмут, оттуда в Северную Америку. Со мной идут Поликути, Крузенштерн, Салтанов». Ананию будет небезынтересно узнать о нравах простых англичан… «Англичане столь недовольны нынешней войной с Францией, — писал он брату, — что когда король, открывший парламент сего году, возвращался, то был окружен толпой около 10 000 человек и насилу мог спастись от камней, которые пробовали крепость кареты его величества». Сообщив лондонские новости, он решил повеселить брата газетными новостями: «Вчера был пост, все лорды и бишопы обедали у господина Питта и хотя они там загуляли, не позабыли воздать хвалу богу, ибо около полуночи все находились под столом. Однако слишком записался, прощай».

У лейтенанта российского флота, как говорят, «выпуклый морской глаз». Он иронически посмеивается над незадачливым монархом Англии. Что же удивительного, на Британских островах дышится вольготней, чем в далеком отечестве. На берегах Невы обитатели Зимнего дворца спокойны. Подданные ея величества всем довольны и не ропщут. Нет им дела до порядков и нравов в царских покоях. Разве что кроме Александра Радищева. Быть может, о нем и вспомнил Лисянский, когда в том же письме примечательно заметил: «Газеты здешние никому в дерзости не уступят. Все происходит в Англии от вольности».

4 мая 1794 года Лисянский и три его товарища прибыли в главную базу флота Великобритании — Портсмут. Какая-нибудь сотня миль отделяла ее от материка. У восточных берегов Европы, в Атлантике, разгорелась борьба давних европейских соперников — Англии и Франции. Схлестнулись они по коренному интересу. Красочно описал эту сшибку на море историк, адмирал Мэхэн: «Война против торговли в течение Французской революции, как во время республики, так и при владычестве

Наполеона, характеризовалась такой же страстностью, такими же чрезвычайными и широкими замыслами, такой же упорной решимостью окончательно низвергнуть и искоренить всякую противодействующую силу, какие характеризовали и все другие политические и военные предприятия этой эпохи. В усилиях надеть ярмо своей политики на торговлю всего мира два главных борца, Франция и Великобритания, балансировали в смертной схватке на обширной арене, попирая ногами права и интересы слабейших стран, которые — одни в качестве нейтральных, другие в качестве подчиненных, дружественных или союзных держав — смотрели безнадежно на происходящее и убеждались, что в этой великой борьбе за существование ни мольбы, ни угрозы, ни полная отчаяния пассивная покорность не могли уменьшить давления, постоянно разрушавшего их надежду и даже самую жизнь».

Масштабы начавшейся схватки впечатляли — северное побережье Европы, от Голландии до Нормандии, западный берег Франции вдоль Бискайского залива, Средиземное море и, наконец, Атлантика, с богатыми французскими колониями у берегов Америки.

Волею случая в Атлантической эскадре англичан оказался среди других русских волонтеров лейтенант Юрий Лисянский.

Расхаживая по салону, командующий эскадрой Джордж Муррей благожелательно посматривал на четверку молодых русских офицеров. Все они прижились на кораблях, довольно сносно говорили и понимали по-английски. По крайней мере, вполне достаточно, чтобы понимать приказы и командовать матросами.

— Эскадра отправляется к берегам Америки. От Канады до Вест-Индии наши корабли установят блокаду и будут перехватывать все французские суда, а также купеческие шхуны с товарами для мятежной Франции. Надеюсь, русские офицеры наравне с командой с честью выполнят свой долг.

Выйдя от адмирала, офицеры распрощались, их расписали по разным кораблям.

Отныне фрегат «Лаузо» надолго станет родным домом для Лисянского. Первым его встретил командир, капитан Роберт Муррей. Как выяснилось вскоре, брат командующего эскадрой, несмотря на чопорность, был простодушен.

Во время обеда, представив Лисянского офицерам, он предложил первый тост:

— Здоровье нашего нового товарища по оружию сэра Лисянского.

Юрий смутился, впервые его чествовали, как равного. Но, однако, осушив бокал с ромом, он вскоре чувствовал себя не хуже, чем в уютной кают-компании «Подражислава». Сейчас он, пожалуй, по-новому ощутил, что такая особая природа общения людей присуща и характерна лишь для моряков и определяется, независимо от образа мыслей, нации или возраста, средой их постоянного обитания — морем…

Осенняя погода изменчива, тем более в море и особенно в Атлантике. Редкий день проходил без штормового ветра, шквалы налетали один за другим, фрегат бросало временами как щепку. На подходе к Азорским островам внезапный шквал сорвал нижний рей на фок-мачте вместе с парусом и переломил его. Капитан послал свободного от вахты Лисянского:

— Снимите бегин-рей на бизани и поставьте на фок-мачту!

Лисянский сноровисто корпел вместе с матросами, пригодилась кадетская сноровка. Он не только выполнил приказ капитана, но и приспособил замену бегин-рея из обломков.

— Вери гуд! — Муррей дружески похлопал по плечу Юрия.

«Капитан мой меня любит, а с офицерами я обхожусь по-дружески», — сообщил в письме брату Юрий.

За Азорскими островами эскадра опять попала в полосу штормов.

Однажды на рассвете, едва приняв вахту, Лисянский внезапно услышал хлопок пушечного выстрела с идущего впереди фрегата «Тизби». Он круто увалялся под ветер, вызвал вахту, готовясь к повороту, и вдруг увидел недалеко на ветре огромную льдину. Тут же скомандовал — дать выстрел из дежурной пушки, переложил руль на борт и послал за капитаном.