Лисянский

Фирсов Иван Иванович

Доводы Лисянского, его решительное несогласие смутили Крузенштерна, он замешкался и покраснел — не привык к полемике, в которой его доказательства оказывались несостоятельными. Лисянский между тем продолжал:

— Кроме сказанного могу добавить, что этот человек трудится в ущерб себе и живота своего, не считаясь со временем и здоровьем. Для себя он не имеет никакой корысти, а только печется об общественном благе и пользе для отечества. Таково мое твердое убеждение о Баранове.

Беседа вскоре закончилась, и в дальнейшем они не вспоминали этот разговор.

Между тем наконец-то на шлюпы погрузили выгодно купленные китайские товары — чай, фарфор, ткани — и в начале февраля покинули китайские берега. Командиры условились следовать Южно-Китайским морем,

мимо островов Индонезии, Зондским проливом в Индийский океан, обогнуть мыс Доброй Надежды и оттуда в Европу.

До выхода из Зондского пролива плавание проходило при переменных ветрах, часто в туманах, суда дважды теряли друг друга из видимости.

Выход из Зондского пролива совпал со смертью матроса Степана Коноплева. Еще в Кантоне заболел он и просил не оставлять его. Либанд принял все меры, чтобы вылечить, но не помогло. Он долго мучился, не мог ничего есть и превратился в мумию. На траверзе мыса Ява тело Коноплева предали, по обычаю, морю.

В третий раз шлюпы потеряли друг друга ночью 15 апреля, неподалеку от мыса Доброй Надежды. Лисянский принял все меры к отысканию соплавателя:

«Ночью пушечными выстрелами и зажженными ракетами я давал ему знать о месте, где мы находимся. Поутру я употребил все свое старание его отыскать, но мои усилия остались тщетными. К полудню появился густой туман и принудил меня держать надлежащий курс, тем более что ветер дул благоприятный, которым обязательно следует пользоваться там, где несколько часов дают иногда величайшую разность в плавании. Итак, мы уже в третий раз разлучаемся внезапным образом».

Лисянский, вспомнив свое прежнее плавание в этих местах, решил обойти отмель мыса Доброй Надежды намного мористее. Удлинив путь, он воспользовался попутным течением и в итоге выиграл время. В полдень 20 апреля показался знакомый профиль Доброй Надежды. Наконец-то ветер начал заходить, и попутные юго-восточные пассаты наполнили паруса.

Пять дней после разлуки с «Надеждой» командир «Невы» проводит в раздумье. Он вспоминает историю мореплавания со времен Магеллана, перебирает в памяти все кругосветные вояжи испанцев, англичан, относительно недавнее плавание француза Бугенвиля. Нет, ни один из них не совершил беспрерывного плавания из восточной части Индийского океана к берегам Европы. Джеймс Кук прославил Британию двумя кругосветными плаваниями, Ванкувер — вояжем по Великому океану, французы пока совершили один вояж кругом света. И вообще он не помнит, чтобы кто-нибудь из мореходов решился пройти из Кантона в Англию без передышки. «Чем же хуже мы, россияне? — задается вопросом капитан-лейтенант Лисянский. — Неужто упустим свой шанс? И когда он еще выпадет?» К тому же сколько раз сталкивался Лисянский с придворными вельможами и морскими чинами, относящимися с пренебрежением и скептицизмом к мастерству и выучке русских моряков. Такими, как братья графы Воронцовы, их приятель адмирал Павел Чичагов, кому по должности определено пестовать русский флот. Надо на примере доказать им, на что способны русские моряки. Главное — Лисянский считает первым своим долгом «доставить честь и славу русскому флагу».

Надобно обязательно посоветоваться с офицерами, сообщить матросам, а прежде всего просчитать, сверить запасы провизии и воды. Впереди более пяти тысяч миль. Конечно, Крузенштерн будет вне себя, но он уже один раз подвел командира «Невы» и не пришел на рандеву у Пасхи.

За полночь не гаснет лампада в каюте командира. Надо все взвесить. Первое — запасы воды. Итак, при минимальном расходе потребуется на неделю на весь экипаж 112 ведер. При наших запасах худо-бедно хватит на 10–12 недель, сверх того есть эссенция для елового пива. С продуктами легче, ежели употреблять каждый день сверх супа с солониной, чередуясь, пшено и рис, два раза готовить бульон, варить суп с чаем вместо зелени, то достаточно с лихвой.

24 апреля в полдень, пройдя траверз Доброй Надежды, раздалась команда:

— Право руль! На румб норд-вест!

После обеда командир задержал офицеров, штурмана:

— Проведя подсчеты наших

съестных припасов и воды, господа, я понял, что при разумном потреблении их хватит на три месяца. — Лисянский положил перед офицерами расчет и продолжал: — Полагая, что за это время мы сможем достигнуть Европы, я решил идти прямо в Англию, не заходя на остров Святой Елены.

Не успел он кончить, как все одобрительно зашумели.

— Еще ни один мореплаватель не отваживался на такой далекий путь, не заходя куда-либо для отдыха, — продолжал командир, — уверен, что столь отважное предприятие доставит нам большую честь. Вы можете спросить, а как же с «Надеждой»?

— Дойдет благополучно, сколь были в разлуке, — ответил за всех Повалишин, — всякий раз это происходило не по нашей вине. Да и будет ли она на Святой Елене? Помните, условились встретиться на Пасхе, однако Крузенштерн не захотел идти туда.

Его поддержали все до единого, а Калинин добавил:

— Такой случай отличиться выпадает редкому мореходу, да и то раз в жизни. Наше право совершить сие чрезвычайное действо.

Улыбка озарила лицо командира.

— Имея случай, мы докажем свету, что заслуживаем в полной мере ту доверенность, какую нам оказало наше отечество. Сего же дня, вечером, я сообщу эту новость остальному экипажу…

«Полагая, что в течение этого времени мы можем достигнуть Европы, я решился оставить прежнее свое намерение идти к острову Св. Елены, а направил свой путь прямо в Англию, будучи уверен, что столь важное предприятие доставит нам большую честь. Еще ни один, подобный нам мореплаватель не отважился на такой далекий путь, не заходя куда-либо для отдыха. К этому смелому подвигу меня побуждало также и само желание моих подчиненных, которые, будучи в совершенном здоровье, только о том и помышляли, чтобы отличиться чем-нибудь чрезвычайным. Я сожалел единственно об одном, что подобное путешествие должно нас разлучить с кораблем «Надежда» до самого нашего прибытия в Россию. Но что делать? Имея случай доказать свету, что мы заслуживаем в полной мере ту доверенность, которую оказало нам отечество, нельзя было не пожертвовать этим удовольствием. «Нева» находилась в море уже более трех месяцев, в продолжение которых офицеры потратили много своей свежей провизии, а нижние чины употребляли непрерывно соленое мясо. Поэтому, чтобы никто не потерпел недостатка в пище и не подвергся болезням, я первый приказал отдать всю свою живность», — изложил в тот же день свои соображения командир.

Приближаясь к экватору, он решил склониться к западу и пересечь его подальше от Африки — в этих местах большая вероятность дождей. Расчет оправдался. Едва шлюп миновал экватор, сверху один за другим обрушились тропические ливни. «От беспрестанных вихрей море кипело, как в котле, и казалось совершенно огненным, когда оно освещаемо было молнией, часто рассыпавшейся над нами с преужасным треском, но без всякого вреда».

— Бог в помощь, — перекрестился боцман, — три десятка кадушек дождевой воды набрали.

Утром 9 июня показались Азорские острова. К шлюпу под всеми парусами спешил катер под английским флагом. Капитан катера сообщил о состоянии войны между Россией и Францией. Он передал кипу газет, коротко рассказал о событиях в Европе. Только теперь узнал Лисянский о победе англичан в Трафальгарском сражении, поражении союзников под Аустерлицем, где с позором бежал с поля битвы Александр I. Десятки тысяч русских солдат остались лежать в чужой земле, погибнув по прихоти своего бездарного самодержца. Александр I не внял советам мудрого Кутузова отойти, отвести и спасти армию. Французы изумлялись храбрости русских солдат и удивлялись абсурдному невежеству таких генералов, как Буксгевен, виновного в гибели тысяч русских. Военные действия приостановились, но продолжалось состояние войны. «Стало быть, хотя и есть у меня охранное свидетельство от французского правительства, однако «береженого Бог бережет». Можно, конечно, обойти Британию северным путем и выйти к Норвегии, но так потеряем неделю, не менее. Придется вновь рискнуть и идти Ла-Маншем», — сделал вывод Лисянский.