Литературная Газета 6279 (№ 24 2010)
Шрифт:
К распространённым и беспроигрышным упрёкам относится такой: куда смотрит академия, призванная сохранять чистоту классического наследия? Однако это или манипуляция, или глупость.
Культура, несомненно, имеет охранительный характер. Она вся – в повторяемости. Вопрос один: что сохранять неизменным?
Можно настаивать на вечности внешнего. Шар – это шар. Куб – это куб. Но даже мифология говорит о реновациях мира и связанных с ними изменениях. При сохранности главного.
Что есть главное? Пример из науки: топология занимается самыми общими
Тогда поверхности шара и куба будут идентичными.
Имеет свои «константы» и культура. Которой, как это ни странно, являются не столько балет, литература и изобразительное искусство, сколько служение вечным ценностям.
Культура – в беспрекословном выполнении приказа воином. В духе агона (соревнования), когда речь идёт об искусстве и ремесле. Она – в беседующих перипатетиках, рассматривающих уважительно как любой вопрос, так и вопрошающего. Это всё – культурные коды античности, создавшие и европейскую науку, и европейскую цивилизацию. Которая была бы немыслима и без жёсткости иерархии «людей войны», и без демократичности «людей науки». Пробуем всё. Отсекаем лишнее.
Беда, если запрещают пробовать.
Беда, если второстепенное выдаётся за главное.
Беда, если выдуманное провозглашается реальным.
К счастью, Академия хореографии не пошла по пути «ревнителей не по разуму». Профессор МГАХ Юрий Абдоков, будучи частью этого организма, выявил творческие силы коллектива в целом. Не только свои личные пристрастия, не стоит себя обманывать. Концерт показал, что академия стоит на страже культуры куда как более строго, чем те, кто считает себя «святее папы римского». При этом я вовсе не утверждаю, что каждому из присутствующих в зале – а среди них были и ректор, Марина Константиновна Леонова, и худрук, Генрих Александрович Майоров, – были близки формы, в которых отливался поиск композитора Абдокова и сотрудников его «лаборатории». Но я уверен: им были близки принципы, сформировавшие нашу культуру.
Концерт прошёл в духе галантного целомудрия. Он – вызов грязно-физиологичному Эйфману, он – вызов всей современности, чуждой мужественного эротизма и наполненной низменной сексуальностью.
Платон был прав: «...прежде всего... надо оберегать государство от нарушающих порядок новшеств в области гимнастического и мусического искусств» («Государство»), однако вряд ли эти слова можно отнести к Абдокову, Семёнову и Радеву.
Событие в целом – не просто «тихое восстание» против данности. Оно ещё и «домостроительство». Ведь соединение мусического и гимнастического даёт как раз танец. Определяющий, по Платону, все сферы жизни идеального государства.
Разложим заявленное Oeconomia Choreographica на части.
Oikos – дом. Nomos – закон. Chorea – хороводная пляска. Graphicus – настоящий, доподлинный.
Не о мастерской ли Абдокова это?
Не о стоящей ли за ней Московской академии хореографии?
Евгений МАЛИКОВ
Прокомментировать>>>
Общая
Комментарии:
Грозовое московское небо сорок первого
Они сражались за Родину
Грозовое московское небо сорок первого
ПОБЕДИТЕЛИ
В «ЛГ» (17–23 марта 2010, № 10) в материале «Война ошибок не прощает. Гибель авиации Западного фронта в первые дни войны» отмечено, что в этот период «противник захватил господство в воздухе». Известно, что вернуть его советской авиации удалось только после воздушных сражений 1943 года. Это правда. Но до сих пор не получили достойной оценки события, которые произошли в небе под Москвой осенью 1941 года.
В 2008 году вышла книга «Боевые операции люфтваффе: взлёт и падение гитлеровской авиации» (М.: Яуза-пресс.) – доклад штаба ВВС Великобритании, подготовленный сразу после войны. В нём сделан вывод, который нечасто приходилось встречать в отечественной литературе: в 1941 г. немецкая авиация «оказалась не способной обеспечить требуемую воздушную поддержку наземных войск на большей части фронта под Москвой… с приближением зимы инициатива и превосходство в воздухе впервые оказались на стороне советских войск».
Эта победа была одержана авиацией ПВО Москвы, Московского военного округа, Западного и Калининского фронтов в условиях превосходства люфтваффе практически во всех боевых компонентах, кроме морально-волевых качеств пилотов. В разведсводке штаба ВВС Московского военного округа от 15 сентября 1941 г. «Тактика действий ВВС противника» отмечалось: «Смелость, упорство, готовность к самопожертвованию свойственны нашему лётному составу и являются теми качествами, которые хорошо известны противнику, но которыми подавляющая масса его молодого лётного состава не обладает».
Участниками тех событий были писатели Алексей Толстой, Евгений Петров, Валентин Катаев, Цезарь Солодарь и Александр Твардовский, которые летом и осенью 1941 г. неоднократно бывали на аэродроме Внуково у лётчиков ПВО, укрепляя их боевой дух и настрой.
Мой отец – девятнадцатилетний младший лейтенант Георгий Николаевич Урвачёв в 1940 г. после школы лётчиков был направлен в 34-й истребительный авиационный полк московской противовоздушной обороны. Здесь на него, как положено, завели лётную книжку, в которой записывались сведения о каждом его вылете: дата, тип самолёта, задание, время в воздухе (эти записи из лётной книжки далее выделены жирным курсивом).
Начало войны застало полк в летних лагерях Липицы – недалеко от Серпухова, где лётчики интенсивно осваивали новейшие истребители МиГ-3, поступившие на вооружение всего за три месяца до этого. Через день пилоты полка перелетели на аэродром базирования:
24.06.41, МиГ-3, перелёт Липицы–Внуково, 1 полёт, 40 минут.
Ещё через день – первый боевой вылет:
26.06.41, МиГ-3, вылет по тревоге, 1 полёт, 30 минут, высота 6 тыс. метров.