Литературная Газета 6298 (№ 43 2010)

Литературная Газета Литературка Газета

Наконец-то земля!..

Мы упали, теряя рассудок, –

и сердце пропало,

и белого света не стало.

Я свалился под старую ель...

Шёл сорок второй,

был месяц апрель...

2.

Речка – узкая-узкая,

хрупкие льдины

плывут, похрустывая.

Речка чистая-чистая –

без

кровиночки,

по берегам –

пушистые хворостиночки.

Пьёт из речки сама весна:

«Ах, как вода вкусна!»...

Зовёт, зовёт нас

синь-река:

«У меня вода голуба, сладка,

вы устали в последнем бою,

я вас умою и напою...»

Ах, ты речка, речка –

доброе сердечко,

мы бы душою

к тебе прильнули,

мы бы губами

к тебе прильнули,

да не пускают

немецкие пули.

Речка узкая-узкая,

наша речка – русская.

Ах, ты речка, речка,

трава-повитель...

Шёл сорок второй,

был месяц апрель...

3.

Лейтенант Костромин

командует:

– Вперёд!

Лейтенант командует,

а цепь не встаёт.

До речки шагов

не более ста,

но стрельба из-за речки

очень густа,

и речная вода

холоднее льда,

и патронов – в обрез,

и сил – в обрез,

и жить хочется позарез.

Лейтенант Костромин

снова кричит:

– Вперёд!

Лейтенант кричит,

а цепь не встаёт.

Лейтенант Костромин

в упор на меня глядит:

«Ты комсорг,

вставай и веди!..»

Я не зову никого,

не веду,

я просто встаю

и к речке иду,

думаю грустно:

«Ну что, боец,

вот и тебе –

геройский конец...»

А пули звенят,

а пули грозят,

а

пули приказывают:

– На-з-з-з-з-з-ад!

А я уже в речку

по пояс вхожу,

винтовку, подсумки

повыше держу.

Вода уже льётся

за воротник,

всё тело моё,

как безумный крик,

я будто глотаю

лёд из огня,

будто вбивают

гвозди в меня.

Еле вползаю

на берег крутой,

затвор у винтовки

тугой-претугой.

И слева – палят,

и справа – палят...

Да сколько же силы

у наших ребят?!

Речка давно

где-то там за спиной,

опять в меня входят

жажда и зной...

Боже, забыл я

из речки напиться...

Лейтенант Костромин

кричит:

– Закрепиться!

Я лежу под берёзой

без воды и без хлеба,

пар от меня

тихо уходит в небо...

А дома под крышей

трезвонит капель...

Шёл сорок второй,

был месяц апрель...

4.

Без штыка на фронте –

не прожить,

он может всё –

напарник верный:

колоть и бить,

вскрывать консервы

и перемёрзлый хлеб крошить.

Прости, берёза!

Штык вонзился в ствол,

из раны сок холодный

брызнул,

и был тот сок –

посланцем жизни,

и был тот сок,

как хлеб на стол.

Мне берёза

матерью была,

а я – её грудным младенцем.

Я пил, и крепло моё сердце,

и сила юная росла.

Вот так,

в канун вишнёвого цветенья,

я отмечал свой

день рожденья.