Литературная Газета 6533 (№ 47 2015)
Шрифт:
На протяжении всей книги у автора не нашлось ни одного доброго слова в адрес нашей партии, её огромной плодотворной деятельности в канун войны и в описываемый автором период военных действий.
Зато в записках и особенно в комментариях к ним усиленно муссируются недостатки и ошибки в руководстве страной и армией, многократно подчёркивается неспособность командования – сверху донизу – руководить боевыми действиями.
Вместо впечатляющего отображения беспримерного подвига советских воинов, К.Симонов рисует в записках безысходные картины паники, неразберихи и беспорядка, царившие якобы на фронте везде и всюду. Причём подобные обобщения автор делает на основе частных наблюдений, фактов, полученных им во время поездок по тылам. Да, такие факты, к сожалению, были. Но
Всему миру известно, что уже с первых дней войны советский народ и его Вооружённые Силы проявляли массовый героизм, стойкость, мужество и отвагу в борьбе с фашистскими захватчиками. В эти дни гремела слава героев Брестской крепости, отважных защитников Киева, Одессы, Севастополя, Ленинграда, Москвы. Славные боевые успехи наших войск на многих участках фронта привели к тому, что уже в первые месяцы войны были перемолоты отборные фашистские дивизии.
Вечно будут жить в памяти народной воспоминания о стойкости и непревзойдённом мужестве советских людей, сумевших в начале войны в неимоверно трудных и сложных условиях перебазировать промышленные предприятия из угрожаемых районов на восток и в сжатые сроки организовать там производство вооружения, боеприпасов и всего необходимого для разгрома врага. Симонов же, рисуя всё в мрачном свете, бросает тень на наших воинов, которые, отступая с боями, грудью встречали врага на новых рубежах, или умирали, до конца выполнив свой воинский долг.
Необъективным является и отбор К.Симоновым для своих комментариев архивных документов. Он использует только те из них, которые с отрицательной стороны характеризуют наше высшее военное руководство. Очевидно, положительные материалы не «вписывались» в авторский замысел – показать всё лишь в тёмном свете, как можно больше подобрать фактов, документов, рисующих политическое и военное руководство страны лишь в отрицательном плане.
Такое негативное изображение событий, очернение советского руководства, принижение героизма советских людей вольно или невольно приводит автора к искажению действительности и свидетельствует о непонимании им истинной сущности исторических процессов, происходивших в тот период.
Новая книга К.Симонова является глубоко ошибочной, недостойной советского писателя. Она может нанести серьёзный вред патриотическому воспитанию нашей молодёжи, искажённо показывая бессмертный подвиг нашего народа во имя зашиты завоеваний Октября, счастья грядущих поколений.
Если бы с такой недоброжелательностью и озлобленностью говорил о нашем обществе какой-либо буржуазный трубадур, тогда было бы понятно. Но слышать подобное от советского писателя – недопустимо. Автор в данном случае явно поступился объективностью, партийностью, хотя в годы войны он писал по-другому. К.Симонов – широко известный советский писатель и читатели вправе ожидать от него не тенденциозного описания отрицательных фактов и явлений, а правдивого, глубокого и достоверного отображения эпических свершений советского народа в борьбе против фашистских захватчиков.
Опубликование книги К.Симонова «Сто суток войны» может нанести серьёзный ущерб авторитету нашей страны, т.к. буржуазная пропаганда постарается использовать эту книгу в своих целях.
Учитывая порочность записок Константина Симонова «Сто суток войны» и тот вред, который они могут принести, Главное политическое управление СА и ВМФ считает, что издавать их нецелесообразно.
Вместе с тем, мы не можем не высказать удивления по поводу позиции, занятой редакцией журнала «Новый мир». Несмотря на явную тенденциозность и ошибочность записок К.Симонова, она приняла их к печати и упорно настаивает на опубликовании. Видимо, руководство редакции не хочет учитывать той критики, которая неоднократно высказывалась нашей общественностью в адрес журнала, и не желает принимать мер для устранения серьёзных идейных ошибок в его содержании.
Замечания на первую, вторую и третью части записок «Сто суток войны» прилагаются».
(РГАНИ,
Симонов и Твардовский, однако, на этом не успокоились. Они продолжали добиваться разрешения на публикацию записок писателя. В ответ зам. завотделом пропаганды ЦК Тимофей Куприков и зам. завотделом культуры ЦК Юрий Мелентьев 24 ноября 1966 года доложили руководству:
«Отделы ЦК КПСС не видят оснований для пересмотра решения Главлита СССР по поводу публикации работы К.Симонова «Сто суток войны».
Редакции журнала «Новый мир» (т. Дементьеву – зам.главного редактора) об этом сообщено. С К.Симоновым в ЦК КПСС проведена беседа».
(РГАНИ, ф. 5, оп. 58, д. 29, л. 122).
Куприков и Мелентьев умолчали о том, кто именно беседовал в ЦК с Симоновым. Позже выяснилось, что 15 ноября 1966 года Симонова принял секретарь ЦК КПСС Демичев, посоветовавший писателю дождаться решения начальства. Другими словами, Демичев дал надежду, что ещё не всё потеряно. Более того, потом выяснилось, что Симонов при разговоре с Демичевым выразил готовность сделать в своих записках нужные купюры. Он сам потом об этом сказал Твардовскому.
О том, какие манёвры совершали вокруг записок Симонова, 18 ноября 1966 года рассказал в своём дневнике один из тогдашних сотрудников «Нового мира» Лев Левицкий. Он писал:
«Время, как и погода, пасмурное. Небо над журналом по-прежнему в чёрных тучах. Долгая возня шла вокруг печатания Симонова. Те, кто читали его военные дневники и кому можно верить, говорят, что это интересно. Более или менее правдивая картина первых месяцев войны и попытка разобраться, почему осенью сорок первого немцы оказались у Москвы. Я не рвался читать это. Слишком велико предубеждение. Симонов остаётся Симоновым. Он молится Богу и Маммоне. Но, вопреки ожиданиям, эти дневники, едва попав в официальное поле зрения, стали буксовать. Цензура жалась, не давала прямого ответа, и из девятого номера, в котором они должны были быть напечатаны, дневники перекочевали в десятый. Волынка продолжалась. Наконец цензура, получив благословение какого-то деятеля Цека, подписала дневники к печати. Казалось, дело в шляпе. И вдруг всё снова застопорилось. После недели томительного ожидания последовал приказ: уничтожить отпечатанный тираж. Обошлось это в 100 тысяч рублей. Рачительного хозяина и государственного человека это смутило бы. Но не наше начальство, которое видит чёрта там, где его и в помине нет, и которое не останавливается ни перед какими расходами, когда надо соблюсти чистоту идеологии. Пронёсся слух, что преемник Поликарпова (фамилия его, кажется, Шауро) схлопотал на Политбюро выговор за либерализм – разрешил печатать роман Бека и дневники Симонова. По другим слухам, никакого заседания Политбюро на эту тему не было. Больше того. Редакция приготовила двадцать экземпляров для членов Политбюро и секретарей Цека, дабы они могли обсудить Симонова и окончательно решить его участь. Что и говорить, это самый насущный вопрос, стоящий перед страной, и решить его можно исключительно на самом высоком государственном уровне. Батюшки светы!»
Выждав чуть более полугода, Симонов вновь обратился в ЦК. 16 апреля 1967 года он послал Демичеву личное письмо. В нём говорилось:
«Многоуважаемый Пётр Нилович!
29 октября прошлого года я обратился в ЦК КПСС с просьбой о помощи, в связи с тем, что цензура задержала публикацию моей книги «Сто суток войны» – 15 ноября прошлого года, в связи с этим обращением в ЦК КПСС, я был на приёме у Вас. Вы сообщили мне, что моя книга разослана для чтения и порекомендовали мне, как положено, терпеливо ждать решения вопроса о публикации моей книги.
Я выполнил Ваш совет и пять месяцев, никому, ни словом, не напоминал ни о себе, ни о своей книге.
Сегодня я улетаю на месяц на Дальний Восток, корреспондентом «Правды». Вернусь обратно накануне Съезда писателей – 16-го мая. К этому дню пройдёт как раз полгода со времени нашей встречи с Вами.
Я конечно не сижу сложа руки – работаю. Но когда лежит под запретом книга, на которую ушло три года жизни – работать не легко.
Хочу верить, что кто-то задумается над этим ко времени моего возвращения.