Литературный талант. Как написать бестселлер
Шрифт:
Он касается очень тонкого вопроса о поведении героев: «В процессе [работы. – М.А.] будут появляться новые идеи, и вы будете удивлены желанием персонажей иногда сказать совсем не то, что вы планировали. Если эти изменения значительны и вы уверены, что они делают ваш первоначальный план лучше, то [можете. – М.А.] развить новые идеи так, чтобы они органично вписались в ваш проект». Речь идет о бунте героя, и очень жаль, что этому явлению Вольф посвящает только две фразы, а не анализирует его подробнее.
Верен и совет, связанный с необходимым представлением о жизни и судьбах героев: «Секрет, как сделать для читателя персонаж реальным,
Вольф не обсуждает в деталях некоторые важные моменты, но хотя бы упоминает о них, и это уже делает книгу полезной. Однако в ней отсутствуют четкое описание возможных структур романа и их вариации, классификация конфликтов, анализ «острых» сцен,
примеры текстов, представляющих идею, сюжет и фабулу, сопоставление романа и рассказа и многое другое, с чем вы уже познакомились в части II и части III. В ряде случаев изложение очень поверхностное – так, о рассказе сообщается лишь то, что в нем описан короткий промежуток времени, что сюжетная линия в нем менее запутанна и что «сочинение рассказов вряд ли принесет вам большой доход» (ср. с той же темой у Веллера).
Завершающая часть книги, в которой описан институт литературных агентов, борьба за читателя и т. д., имеет для российских авторов лишь познавательный смысл; у нас профессиональных литагентов можно перечесть по пальцам одной руки, и работают они с издательствами, занимаясь в основном продажей книг зарубежных авторов.
Обратимся к анализу пособия Цукермана. Анализ не издававшегося у нас романа Фоллетта, а также творений Пьюзо, Митчелл, Маккалоу, Гудж я советую пропустить. Если вас все-таки интересуют эти рассуждения, то сначала прочитайте или восстановите в памяти романы, опубликованные по-русски, чтобы ориентироваться в сюжетных перипетиях. Из того, что осталось, попытайтесь извлечь максимум пользы.
У Цукермана есть весьма меткие замечания. Анализируя сотворение бестселлера, он пишет, что в этом случае «необходимо создавать драматические ситуации, сюжеты должны быть причудливы и полны удивительных поворотов, сменяющих один другой и нанизанных на один энергетический стержень. В реальной жизни такой калейдоскоп событий почти невозможен». Он неоднократно привлекает наше внимание к окружающей обстановке. Она должна «работать на сюжет, помогать развитию характеров».
Он совершенно справедливо отмечает: «Для того чтобы создать достойную «окружающую среду» романа, автору необходимо самому досконально изучить и прочувствовать то, о чем он собирается писать» (затем даны примеры: автор-врач работает над медицинскими триллерами, автор-юрист – над детективами и т. д.). Он пишет: «Раскрытие внутреннего мира героя может происходить в диалогах, или, если вам так больше нравится, через внутренние монологи, или от лица автора – любым приглянувшимся вам способом. Но главная задача заключается в том, чтобы душа героя приоткрылась перед читателем, это сблизит их». Он упоминает о ритме повествования: «Современный популярный роман состоит из чередующихся сцен, причем они сменяют одна другую в строгой ритмической пропорции, в которой ускорения действия следуют за замедлениями: герой выходит из ситуаций то побежденным, то победителем, сцены триумфов сменяются сценами поражений героя или героини».
Словом, вам будет интересно обнаружить параллели между его пособием и моей книгой. Но не рассчитывайте найти в полном объеме изложенный у меня материал; систематическая подача там отсутствует, и
Как и Вольф, Цукерман включил в свое пособие заключительную главу о литагентах, рекламной кампании и продвижении книги (правда, эта глава совсем небольшая, всего двенадцать страниц, а у Вольфа – почти полсотни). С умилительной наивностью (разумеется, для нас, не для американцев) он советует нанять хорошего редактора, найти хорошего литагента, прорекламировать свою книгу на телевидении, а затем устроить прием, пригласив на него репортеров и книготорговцев. Ну, favete linguis [10] , как говорили латиняне! Впрочем, я готов многое простить Цукерману: на странице 56 своей книги он – единственный! – хоть мельком, но упомянул авторов, которых я очень ценю: Джеймса Клавеля, Гэри Дженнингса и Николаса Гилда.
10
Храните благоговейное молчание. – Прим. авт.
В трилогии Фрэя (в ином написании – Фрея) основной является первая книга, вышедшая на языке оригинала еще в 1987 г.; вторая (1994 г.) и третья (2004 г.) ее уточняют и дополняют. Уже за это Джеймс Фрэй заслуживает уважения – он трудился около двадцати лет. Я не могу отказать ему в определенной логике подачи материала: в первой книге он начинает с персонажей, затем переходит к конфликтам (классифицируя их по-своему), вскользь упоминает о литературных жанрах, обращается к понятию идеи, затем к сюжету, кульминации и развязке, к способам повествования и, наконец, к диалогу.
Моя книга выстроена иначе, я считаю более правильным идти от жанров к идее, сюжету и композиции, а затем – к персонажам и диалогу. Но, вероятно, у каждого из нас, у Фрэя и у меня, свой опыт преподавания писательского мастерства. То, что Фрэй преподаватель, очень заметно: его книга написана ясным, четким, а местами весьма красочным языком. Книга простая, многого в ней нет, но она, безусловно, полезна для знакомства с точкой зрения автора на те или иные аспекты сотворения воображаемой реальности. Я приведу пару цитат из нее, чтобы вы могли ощутить легкий изящный стиль Фрэя и четкость его мысли. Вот что он пишет о таинственном возникновении идей:
«Прообраз идеи может быть любым. Чувство. Образ. Смутные воспоминания о том, как у вас билось сердце, когда вы танцевали на выпускном балу в школе. Человек, которого вы мельком видели в автобусе. Ваш старый дядя Вильмонт, который любил закладывать за воротник. Можно задаться вопросом: «А что, если вдруг?..» А что, если вдруг президентом станет марсианин? Что будет, если вдруг нищенка найдет миллион долларов? Что, если вдруг знаменитого пловца разобьет паралич? Прообраз идеи – расплывчатое чувство. Хотите написать роман? Возьмите тот прообраз идеи, что вам больше по сердцу. Скажем, дядя Вильмонт. Первый шаг сделан. Теперь вы берете ручку и бумагу и пускаетесь на поиски сюжета».
Еще один фрагмент – в сущности, о смысле художественной литературы и литературного творчества:
«Люди читают книги, чтобы сопереживать героям, волноваться за них. Если кто-нибудь просит вас искать в романах скрытый символизм, смутные намеки, рассматривать нюансы различных философских взглядов, гадать над подтекстом, постигать смысл экзистенциального – не слушайте. Это сгубило многих писателей и читателей. Люди читают книги, чтобы испытывать то, что чувствуют персонажи. Люди хотят вместе с ними смеяться, плакать, страдать. Если вы писатель, ваша главная задача – заставить читателя сопереживать».