Литературный журнал "КЛЯП"
Шрифт:
– Добро-здоровы-будьте-вечер! –вежливой скороговоркой отозвался Палыч, благополучно опознав в черном силуэте соседку Кучегарцеву. Опознание не доставило ему особой радости. Он намеревался прошмыгнуть мимо и скрыться в своих суверенных владениях, но у соседки видимо было иное мнение на сей счет.
Кучегарцева с неожиданной для нее стремительностью грациозно промчалась от крыльца до калитки и едва не затоптала Палыча по дороге.
Дыша какой-то неземною страстью она произнесла шепотом потомственной заговорщицы:- Терентий Павлович, выручайте. У меня жуткие неприятности. Сначала
Когда озаренная лунным светом женщина сравнивает вас с милицией, причем в лучшую для вас сторону… Всякий бы приосанился. Но только не Терентий Павлович.
– Алла Степановна, -простонал он ( стараясь стонать как можно более убедительно ). –Я уволился с Петровки 38 семь или восемь лет тому назад и сейчас утомлен после работы. И после того, что…после работы.
И он основательно дыхнул на Аллу Степановну. В целях пояснения. Чтобы она осознала в каком именно состоянии он находится и отстала.
Как ни странно, но эффект оказался совершенно противоположным. То ли насморк сказывался, то ли полная Луна оказывала свое порочное влияние, но Терентию Павловичу определенно показалось, что соседка рада его хмельному и не слишком адекватному состоянию. Определенно что-то такое блеснуло у нее в глазах, яркое, торжественное как фейерверк. Блеснуло, да и затаилось до поры.
– Просто ума не приложу что делать. Нужен ваш совет, -сказала соседка глядя на собеседника умоляюще и, вместе с тем, несколько коварно.
– Вы что, мужа убили? –напрямик спросил бывший работник Петровки 38 в надежде, что она обидится и все же отстанет.
Дело в том, что господин Кучегарцев, никогда не был образцом супружеской верности и нередко в доме бушевали просто итальянские страсти с шипением выплескивавшиеся на улицу. Все соседки сочувствовали Алле Степановне. Терентий Павлович воздерживался от сочувствия. Он по долгу службы и так решал массу чужих проблем. Не хватало ему еще и соседских.
– А мужа дома и нет, -с неожиданной игривостью заявила Алла Степановна. –Иначе бы я к вам и не обратилась.
Женщины, как правило, говорят загадками. Но состояние Терентия Павловича делало его нерасположенным ко всем этим устным ребусам при полной Луне. Он мучительно икнул и неподдельно пошатнулся.
– Ой! Что это с вами? –спросила заботливая соседка, придвигаясь к нему куда ближе, чем того требовали время и обстоятельства.
– Водички бы мне холодненькой, -отчетливо просипел Терентий Павлович, чувствуя, что усыхает изнутри. Теплая близость соседки лишь усиливала чувство жажды, отчего наш герой прислонился к забору.
– Водички… Кваску хотите?
И не дожидаясь ответа помчалась в дом. Квас был просто пределом мечтаний. Честно говоря в данный момент Терентий Павлович выпил бы даже стакан керосину. Лишь бы попрохладней… Но и мужская настороженность давала себя знать. Он здумался: а не улизнуть ли, пока она возится там внутри. Ведь вместе с квасом придется потом расхлебывать и ее проблемы. Но времени на осуществление побега у него не было.
Кучегарцева очень быстро вернулась с литровой глиняной кружкой и Терентий Павлович жадно припал губами к живительному источнику.
– Уфффф! –сказал он
– Спасибо! Хороший квас...
– Бабушкин рецепт, -с надлежащей скромностью ответила Алла Степановна, принимая опустошенный сосуд.
– Так что у вас стряслось? –спросил Терентий Павлович с официальным энтузиазмом.
И Алла Степановна не замедлила с ответом. Говорила она быстро, долго и серьезно, но бывший опер понял только то, что он окончательно запутался. Какой-то железный почтовый контейнер, летучие мыши и чернобородый незнакомец, назвавшийся родственником мужа.
– Вот оно что, -сказал Терентий Павлович и многозначительно закурил. Так делал он на Петровке 38 семь или восемь лет тому назад. Он выпустил клуб дыма прямехонько в ночную тьму и постарался осмыслить услышанное. Алла Кучегарцева старалась не сбить его с правильной мысли. Выжидала и помалкивала.
Поселок Сокол культурнейшее место, поэтому Терентий Павлович долго тушил окурок о бордюрчик ближайшей урны. А окурок все не желал угасать, и время тянулось медленно, Алла Степановна, теряя терпение всё топталась у родимой калитки точно рысак перед забегом и сжимала глиняную кружку как гранату.
– А можно еще кваску? –неожиданно спросил Терентий Павлович.
– Пойдемте внутрь, заодно и напьетесь, -сказала хозяйка многообещающим тоном.
Это "заодно и…" несколько настораживало, но деваться ему было некуда.: организм отчетливо требовал новой порции кваса.
Сени, коридорчик, кухня. Квас на кухне был предоставлен дорогому гостю немедленно. Осушив уже знакомую литровую кружечку в один присест, он скромно утерся цветастым передничком, висевшим неподалеку и был вполне готов к дальнейшим действиям.
– Это в комнате, -сказала Алла Степановна с мольбой в голосе.
Терентий Павлович вздохнул и зашел в комнату. Она за ним следом. Дверь захлопнулась с ужасающим грохотом.
Да, в комнате Палыча ожидал сюпризец из разряда неприятных. На диване мрачною громадой восседал Черный Дворник в компании со своею непременной метлой.
Черный Дворник давно уже не появлялся в поселке Сокол и о нем начали потихонечку забывать. Видимо забвение не входило в его планы и он решил о себе напомнить. Кто таков этот Черный Дворник толком никто не знал. Был он то ли бесом, то ли просто бродячим привидением районного масштаба. Вернее всего было первое так как бывалые люди частенько видели его и в дневную пору, а для привидений это, как известно, просто непозволительная вольность. В любом случае, личностью ЧэДэ (так его называли местные жители) был определенно неоднозначной. В основном он орудовал в поселке, грозя метлой и кулаками всякому, кому не понравится. Но сфера его влияния простиралась и несколько дальше, до железной дороги, решительно ныряющей под мост Волоколамского шоссе. Однажды его даже видели у станции метро "Войковская" , но тут уже он и сам видимо понял, что зашел слишком далеко и более там уже никогда не показывался.