«Литке» идет на Запад!
Шрифт:
Это была заслуженная награда за два похода к острову Врангеля и в бухту Провидения.
Арктика разыгрывала очередную трагедию.
Во льдах, у мыса Северного, застряли, возвращаясь с Колымы, пароход «Ставрополь» и шхуна американского торговца Олафа Свенсона «Нанук». Среди пассажиров «Ставрополя» началась цинга. Тяжело заболел и капитан — один из старейших полярников Павел Георгиевич Миловзоров.
По зову Свенсона, который, торопился сбыть закупленную на Колыме пушнину на рынках Аляски, из американского городка Нома вылетел прославленный перелетом к северному полюсу майор Эйельсон.
В пурге потерялись следы пилота.
Капитан
Через месяц американские власти обратились к советскому правительству с просьбой о помощи.
В ноябре, впервые в истории дальневосточного Заполярья, в ненавигационное время, «Литке» снялся курсом на бухту Провидения, приняв на борт лучших советских пилотов Арктики — Виктора Галышева и Маврикия Слепнева.
Николаев шел третьим помощником капитана. Не выдержав разлуки с любимым судном, он бросил Черноморье и приехал на Дальний Восток, чтобы навсегда связать свое имя великолепного ледокольщика с героическим именем краснознаменного ледореза.
Рейс был выполнен. Раскопав в сугробах Берингова пролива обледенелые останки майора Эйельсона и бортмеханика Борланда, пилоты доставили их на Аляску, а больных пассажиров «Ставрополя» — на советский материк. «Литке» вернулся обратно сквозь замерзающее Берингово море.
Через несколько месяцев Дублицкий сдал ледорез Николаеву и записал в судовую книгу:
«Прощай, дорогой «Литке»!
Ты, как старый герой, сразился с полярными льдами, пробил их, вышел сам и вынес всех своих обитателей, доверившихся тебе. К сожалению, победа досталась недаром, и грудь твоя повреждена. Прощай — и спасибо за все».
Следующая страница сиротливо пуста. Лишь в верхнем углу чьей-то неразборчивой рукой написано:
«Не верь, «Литке», что ты уже бесславное судно.
В твоем будущем предначертания побед, и победы предстоят.
16 марта 1931 года, бухта Витязь».
Моряки с грустью смотрели на краснознаменный ледорез, прихотью чиновников Владивостокского порта превращенный в портовый ледокол. Он занимался проводкой судов, блуждал по изгибам Золотого Рога, снабжая пресной водой кичливо-пузатые «грузовики». Недовольные «скучной» работой, уходили матросы. В тот год команда несколько раз сменилась целиком. Через ледорез прошло свыше семисот моряков… На несколько месяцев покинул «Литке» и его капитан, назначенный морским инспектором Тихоокеанского бассейна. Но когда жестокие морозы сковали Охотское море, Николаев вернулся на судно и повел ледорез на помощь застрявшим во льдах «Свирьстрою» и «Дашингу».
Беспрецедентный рейс», как говорил капитан. Ни одно судно до «Литке» не ходило в зимнее время в центр Охотского моря.
Итог охотского плавания подведен в книге:
«В исторический декабрьский вояж в самое сердце Охотского моря с огромным удовлетворением провел семь дней в дружной семье ударников ледореза «Литке». Несмотря на паникерство, нытье, явное пасование перед трудностями, которые проявляют моряки подшефных «Литке> пароходов «Дашинг» и «Свирьстрой», литкенцы засучив рукава борются за удачное выполнение порученной им Советским союзом задачи.
Проблема зимнего плавания в Охотском море стала реальной действительностью.
Снова пустуют страницы, оставленные записям о боевых месяцах Северо-Восточной полярной экспедиции Евгенова, Бочек и Николаева, штормовых авралах на рейде бухты Амбарчик под Колымой, зимовке в Чаунской губе, спасении лесовоза «Урицкий»
Потеряв трапы, бушприт и стеньгу, принимая шесть тысяч тонн воды в исковерканный торосами корпус, захлебываясь кочегарками в студеной горечи Охотского моря, «Литке» пробился сквозь заграждения тихоокеанских тайфунов к Владивостоку и ушел на ремонт в Японию, в порт Касадошимо.
Последняя страница посвящена сквозному походу.
«Завтра мы уйдем навстречу голубым льдам Великого северного пути, и снова покроет себя неувядаемой славой горделивый красавец «Литке». Обидно, что недруги искалечили тебя и Касадодоке, но все равно, даже зная твои больные места, крепка уверенность в твоей победе, которая лишний раз подчеркнет силу и мощь нашей великой родины.
Петропавловск-на-Камчатке, 5 июля 1934 года».
Ниже:
«Земной шар мал. Люди и корабли встречаются всегда. Так встретились два краснознаменца — «Красин» и «Литке» — в Петропавловске-на-Камчатке. Но мы не говорим один другому прощай, а только до свидания, до приятной встречи.
Еще ниже:
«20 сентября 1934 года. Краснознаменный ледорез «Федор Литке» закончил исторический поход Великим северным путем с Дальнего Востока на запад, вписал одну из самых героических страниц в историю завоевания Арктики».
И сколько искренней гордости в заключительном привете профессора Визе:
«Дорогой «Литке»! Прощаюсь с тобой в надежде, что мне еще не раз придется любоваться твоей смелой и блестящей работой во льдах. Мне думается, что почетная и ответственная должность научно-исследовательского корабля была бы лучшей наградой за проделанные тобой многие тысячи трудовых дней в советских морях.
До свиданья, белогрудый победитель!
«Сентиментальная» биография, не правда ли?
Промежуточный порт
Бьет гонг. Старший стюард [2] метеором несется по спардеку, искусно лавируя между столпившимися у борта пассажирами. Пронзительный звон медного инструмента, напоминающего огромную сковороду, глушит ворчание лебедок и крики грузовых рикш. Стюарду нет дела до береговой жизни. Он сотни раз побывал в этом порту, презрительно отзывается о здешних жителях и не находит в Корее ничего интересного.
2
Стюард — буфетчик.
Палуба пустеет, и тогда из помещений третьего класса выползают семьи корейцев. Их зеленые, помятые лица и обескровленные губы свидетельствуют о тяжести экспрессного рейса. Сутки «Амакуса-Мару» болтало на встречной зыби. Сутки корейцы пластами лежали на циновках, не прикасаясь к пище, не вставая до пограничного порта Юкки, где пассажиров спугнул с лакированных нар визгливый голос старшего стюарда.
— Роскэ! Роскэ! — тянул стюард за ноги спящих моряков. — Миичепс! [3] — приглашал он по-английски.
3
Миичепс (англ.) — середина, в данном случае — пожалуйста на середину судна.