Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
На первой странице книги — давно полюбившееся читателю стихотворение "Строгое счастье":
Все время лезть вверх и вверх по отвесной стене!
В разреженном воздухе — задыхаться!
Счастье — жить в нашей с вами стране!
Но это — строгое счастье!
Министерство подготовило юбиляру и другой подарок. Оно издало приказ о присвоении видному советскому поэту Н. Цырлину очередного творческого звания — "известный советский поэт". Вчера состоялась церемония вручения Н. Цырлину нового служебного удостоверения, которое вручил первый секретарь партийного комитета министерства выдающийся советский поэт К.К. Кутакаев.
В своем ответном слове Н. Цырлин сердечно поблагодарил Министерство литературы, лично К.К. Кутакаева за оказанное ему высокое доверие и заявил, что наилучший способ отпраздновать юбилей — это не успокаиваться на достигнутом, а ознаменовать его новыми победами в литературной области, порадовать читателей новыми произведениями, созданными согласно методу государственного реализма — единственно верному художественному методу нашей великой эпохи.
После торжественной церемонии состоялась неофициальная часть. —1.7. Непейно--22.VII.79-
Позавчера вечером я поехал с Л. и ее матерью Р.Я. за грибами. Около часа ждал их на Савеловском вокзале. В поезд сели только в десятом часу, когда стало темнеть.
По дороге Л. рассказывала о каком-то, как она выразилась «журнале», который без руководящего дозволения собрались издавать отдельные писатели. "Ну им и дали по шапке. Ахмадуллину даже выперли из Союза писателей". Вспомнил, что про эту историю читал недавно в "Литературной газете". Тон статьи был не агрессивный, но брезгливо-снисходительный. А иногда проскальзывали потрясающе откровенные оговорки: "Приблатненность большинства авторов. Как будто заключенным разрешили издавать газету без контроля администрации."
Поезд шел только до Дмитрова. Подождали следующего, проехали еще две или три остановки, вылезли на маленькой станции и долго шли пешком. Оказывается, ночью можно ходить без всякого освещения, хотя было новолуние и к тому же облачная погода.
Через полтора часа, когда уже едва заметно светало, пришли в какую-то деревню. У Р.Я. там имеется дом, она не то купила его, не то временно сняла. Сделано это полулегальным образом: деньги выплачивались не только хозяевам, но и кому-то в сельсовете. (Для легального владения домом в деревне следует в него прописаться, выписавшись при этом из Москвы.) Дом совсем старый, официально числится брошенным или вообще не существующим.
Деревня называется «Непейно». Как рассказывают местные жители — в назидание жившему там когда-то барину, пропившему все свое имение, в том числе и эту деревню.
Спал я на полу на мешке с сеном. Когда проснулся — они обе ушли за грибами. (Пытались поднять и меня, но я разоспался и вставать не хотел, а они особенно не настаивали.)
В доме всего одна комната — бревенчатый сруб и дощатая загородка около печки. В углу на полке стоит несколько икон в окладах из толстой фольги: видны лишь коричневые лица и руки. Рядом — портрет Ленина и репродукции из «Огонька». В фасадной стене — три окна, а четвертое, точно большой палец перчатки в заднем левом углу.
Они скоро вернулись. Грибов принесли очень мало.
Вернувшись, я и Л. читали — сперва в комнате, а потом, когда стемнело и читать в комнате стало утомительно — вышли на крыльцо. (Электричество у них было отключено.) Уже делалось прохладно. Крыльцо старое, прогнившее. Рядом с крыльцом заросший сорняками огород, с другой стороны — деревенская улица. Перегорожена врытыми в землю газовыми баллонами — чтобы не ездили машины. Колодец с треугольной крышей, несколько кур и привязанная к колышку коза. Безлюдье почти полное: за два часа видели всего нескольких прохожих: старух и пьяных мужиков. Один проковылял мимо, хватаясь за забор, упал в траву через несколько домов от нашего и больше уже не вставал.
"Ты что читаешь?" Я показал ей — "Лето 1925 года" Эренбурга. Она взяла, прочитала несколько страниц: "Очень своеобразно пишет". У Эренбурга она читала только "Люди, годы, жизнь", о чем отозвалась очень восторженно: "Гениально. Все по полочкам разложил." Сообщила, будто эту книгу давно изъяли изо всех библиотек. Я возразил, что сам брал ее в библиотеке всего несколько месяцев назад.
Л.: "Да, наверное, из обычных библиотек выгребли, а про ведомственные забыли. Такой же бардак у них, как везде и даже хуже."
Я: "Как сказал Герцен: "Только беспорядок дает возможность жить в России"."
Вскоре мы вернулись в дом, поскольку читать стало темно даже на улице. Приходилось к тому же непрерывно отгонять комаров. И жуткий холод: не поверишь, что середина лета.
Возле Дмитрова
Днем там горизонт — болит в глазах
в голубых и в пепельных лесах.
Ночью — в синей ртути фонарей
и в непотухаемой заре.
Тушью в небе — черные деревни,
где на стенах проводов обрезки:
электричество отрезано.
Провод взвизгивает по железному.
Днем там горизонт — болит в глазах
в гипсовых кудрявых облаках.
июль — август 1979 г. —1.8. Подражание де Кюстину--12.VIII.79-
На этой недели сделали с Л. и Р.Я. путешествие на пароходе по Москве-реке, Оке, Волге и каналу.
Воскресенье
"Отвалили" с Южного речного порта. Древний пароход с двумя колесами по бортам. Я не знал, что такие еще сохранились. На лестнице, ведущей на верхнюю палубу, значилось: "Вход только с билетами 1-й и 2-й категории.". Никто, однако, не проверяет. Рядом с объявлением висят портреты Ленина и Маркса, подтверждая, что не за то боролись. Хотя находиться в 3-й категории даже лучше: окна выходят на узкий проход вдоль борта, а не на палубу, по которой ходит публика и заглядывает в каюту.
Понедельник
Остановка в Константинове. Пасмурный, но теплый день. Деревня на крутом берегу Оки, приукрашенная для туристов. Два бюста Есенина: один напротив ресторана, другой (с очень грустным лицом) — напротив его дома. Посреди улицы растет огороженное забором старое дерево, посаженное, как гласит табличка, лично Есениным.
Вечером была остановка в Рязани. Около старинного монастыря видел нелепый памятник: Есенин торчит из-под земли по пояс, раскинув руки в показном восторге. В магазине — огромная очередь за курами. Куры — жуткого черно-синего цвета. Запах тухлятины чувствуется даже на улице. Прямо-таки куриный морг, а не магазин.