Литума в Андах

Варгас Льоса Марио

– Хорошее писко, верно? – хохотнул Дионисио и торопливо налил вторую рюмку. – А какой аромат, чувствуете? Чистый виноград, господин капрал!

Литума втянул воздух. И правда, в запахе писко, где-то в самой его глубине, он уловил свежесть виноградной лозы, аромат только что срезанного винограда, принесенного в давильню, где его будут топтать умелые ноги икийских виноделов.

– Никогда не забуду этот свинарник, – пробормотал Литума, ни к кому не обращаясь. – И далее в сельве буду вспоминать, что здесь произошло той ночью, когда я перепил и ненадолго отключился…

– Вы

опять о пропавших? – прервала его донья Адриана. – Выкиньте наконец это из головы, капрал. Почти все пеоны уже ушли из Наккоса, а те немногие, что здесь остались после уайко и закрытия работ, озабочены теперь совсем другим. Никто больше и не вспоминает об исчезнувших. Забудьте о них и вы и хоть один-единственный раз развейтесь немного.

– Тоскливо пить одному, – вздохнул Литума. – Не составите компанию?

– Это мы всегда с удовольствием, – откликнулся Дионисио, налил себе рюмку и чокнулся с капралом.

– Вы всегда приходили к нам такой мрачный, – снова заговорила донья Адриана. – У вас было такое лицо, будто вы попали в лапы дьявола.

– Будто вы нас боялись, – подхватил Дионисио.

– А я вас боялся, – согласился Литума. – И сейчас боюсь. Потому что в вас есть какая-то тайна, я вас не понимаю. Мне больше нравятся открытые люди. Кстати, донья Адриана, почему я никогда не слышал от вас эти истории о пиштако? Ведь вы рассказывали их всем.

– Если бы почаще приходили сюда, тоже бы их услышали. Вы даже не представляете, сколько потеряли оттого, что держались так официально. – Женщина засмеялась.

– Я на вас не сержусь, хоть вы и говорили о нас Бог весть что, – вступил Дионисио. – Я ведь знаю, что это не со зла. Может быть, немного музыки, чтобы оживить это кладбище?

– Кладбище – самое подходящее слово, – закивал головой Литума. – Наккос! Каждый раз, когда я слышу это слово, у меня волосы на голове встают дыбом, едрена мать. Извините за грубость, донья Адриана.

– Можете говорить все, что пожелаете, если это поможет вам встряхнуться, – благодушно разрешила донья Адриана. – Я готова терпеть все, что угодно, лишь бы люди были довольны.

Она снова засмеялась неизвестно чему, но в этот момент Дионисио включил радио и громкая музыка заглушила смех. Литума внимательно оглядел ее: несмотря на всклокоченные волосы – настоящая ведьма! – и затрапезный вид, ее лицо действительно еще хранило следы былой красоты. Очевидно, правду говорили люди, в молодости эта баба давала мужикам жару. Но, конечно, не Мерседес, никакого сравнения с пьюранкой, которая в это самое время, наверно, была уже на седьмом небе вместе с его помощником. Так все-таки Мече или нет? Если судить по этим искрящимся, лукавым серо-зеленым глазам, то, безусловно, Мече. Да, глядя на такую женщину, нетрудно понять страдания Томасито.

– А где полицейский Карреньо? – дошел до его сознания вопрос доньи Адрианы.

– Купается в блаженстве, – ответил он. – К нему из Лимы приехала его женщина, и я их оставил на посту одних, пусть у них будет медовый месяц.

– Она добралась до Наккоса одна? Должно быть, смелая женщина, –

прокомментировала донья Адриана.

– А вы, я думаю, умираете от зависти, господин капрал, – сказал Дионисио.

– Еще бы, – признался Литума. – Она ведь ко всему прочему настоящая королева красоты.

Хозяин погребка снова наполнил рюмки, на этот раз и для доньи Адрианы тоже. Один из посетителей, пивших пиво в глубине зала, начал подпевать звучавшему по радио уайнито: «Ах, голубка, голубка лесная…».

– Она пьюранка. – Литума ощутил внутри приятное тепло, теперь все не казалось ему таким серьезным и важным, как раньше. – Достойная представительница пьюранских женщин. Ну и счастливчик ты, Томасито, что тебя направляют в район Кастилья! Ваше здоровье!

Он сделал глоток и взглянул на Дионисио и донью Адриану, те лишь слегка пригубили вино. Похоже, им очень хотелось, чтобы капрал напился допьяна, ведь он и на самом деле за все месяцы пребывания в Наккосе ни разу у них не напивался, а что касается той ночи после уайко, она, как справедливо заметил хозяин погребка, не в счет.

– Сколько же народу осталось в поселке?

– Совсем немного. Только те, кто охраняет технику, да еще несколько лентяев.

– А вы?

– Что нам здесь делать, если все уйдут? Я хоть и старик, но в душе остался бродягой. Смогу работать в любом другом месте.

– Это уж как водится: каблуки не собьешь – работы не найдешь.

– А кто не умеет искать, тех и научить можем, – сказала донья Адриана.

– Может быть, достану где-нибудь медведя, обучу его и снова буду ходить по ярмаркам со своим номером. – Дионисио подпрыгнул и зарычал. – Когда я был молодым, у меня был медведь, он раскладывал карты и задирал девкам юбки.

– Не наткнитесь на терруков, когда будете обходить ярмарки.

– И вам того же желаем, господин капрал.

– Потанцуем, старушка? – Один из трех пеонов, пивших пиво у задней стены, шел к стойке, протягивая руки к донье Адриане. Та, не говоря ни слова, вышла танцевать с ним. Его приятели подошли поближе и принялись хлопать в ладоши в такт уайно.

– Так вы и унесете с собой ваши тайны? – Литума поискал взгляд Дионисио. – Может, попозже, когда мы с вами хорошо выпьем, все-таки расскажете мне, что случилось с теми тремя?

– Было бы недурно хорошо выпить. – Дионисио опять прошелся, косолапя по-медвежьи, тяжело подпрыгнул. – А хорошо выпьем – все забудем. Учитесь вот у них и веселитесь! Ваше здоровье, господин капрал!

Он поднял призывно свою рюмку, и Литума последовал его примеру. Но веселиться в этом подозрительном заведении не очень-то тянуло. Хотя попойки горцев всегда удивляли его своей молчаливостью и даже казались мрачными, сейчас капрал позавидовал Дионисио, его жене, трем пеонам, пившим пиво: достаточно им было сделать несколько глотков – и вот они уже забыли обо всем на свете. Он поднял глаза на танцующую пару: донья Адриана и пеон топтались на месте, при этом пеон был настолько пьян, что не обращал никакого внимания на музыку. С рюмкой в руке Литума подошел к двум другим мужчинам.