Ливанская трясина
Шрифт:
А спустя какое-то время в Рамалле, не помню уж по какому поводу, состоялась пресс-конференция журналистов с лидерами ПА. Рамалла — небольшой холмистый городок, прислонившийся к одной из окраин Иерусалима. Чистенькую, опрятную, застроенную зданиями белого камня Рамаллу, палестинцы торжественно именовали своей рабочей столицей. В отличии от грязной неопрятной, хаотичной Газы, с ее узкими и кривыми улочками, в Рамаллу и впрямь не стыдно было пригласить иностранцев, да и самим лидерам ПА, наверное. Доставляло удовольствие полюбоваться сверху на вольготно простиравшийся вожделенный Иерусалим.
На той пресс-конференции, о которой я веду речь, присутствовали как израильские, так и зарубежные журналисты. Никогда я не любил пресс-конференций (уж извините за столь откровенное признание), мне скучно и неинтересно на них было, потому как ценился во все времена только эксклюзив. Вел пресс-конференцию Абу-Мазен, незадолго до этого официально провозглашенный приемником
— Я писал докторскую о сионистском движении и его распространении в мире.
— Довольно удивительно, что именно вы выбрали такую тему, — заметил я.
— Ну что же здесь удивительного, — возразил мой собеседник. — Учение врага и его идеологию нужно знать не хуже самого врага. — И тут же поняв, что сказал лишнее, добавив в последующую фразу шутливую интонацию, поправился. — Ну это мы тогда считали, что сионисты — наши враги.
— Сейчас, стало быть, так не считаете? — не упустил я возможность как следует обработать почти даром доставшийся «мяч».
И тут я получил подарок, поистине для журналиста сказочный. Не отвечая впрямую на мой слишком уж прямолинейно построенный вопрос, Абу-Мазен заговорил об ином:
— Вы, как я понял, гражданин Израиля. Так вот, известно ли вам что-нибудь о нашем намерении изменить текст палестинской Хартии и о изъятии из него тех пунктов, которые касаются Израиля и евреев?
— Известно, что Нетаниягу получил письмо по этому поводу от Арафата, но особых подробностей, честно говоря, не знаю.
— Вот видите, — с удовлетворением отметил Абу-Мазен. — Даже израильская пресса не удосужилась сконцентрировать свое внимание на этом поистине историческом для нас всех моменте. Как же вы не понимаете, что Хартия имеет для нашего народа особое, святое значения. Это и наша Конституция, и наше знамя, и наша идеология. Да еще вчера палестинцы и думать не могли и не смели, что текст Хартии может быть изменен, а сегодня мы эту работу уже проводим. У нас даже готов вариант, рабочий конечно, в котором изъяты все касающиеся Израиля пункты. Понятно, что мы испытываем сильнейшее сопротивление внутренней оппозиции и для того, чтобы это сопротивление преодолеть, нужно время и время немалое. Я уж не говорю, что сам технический процесс — составление нового текста, его обсуждение, да в конце-концов чисто техническое издание новой Хартии — на все это тоже требуется время. И когда мы говорим, что новая Хартия не просто будет составлена, а уже и опубликована через полгода, в Израиле нам не хотят верить. Разве это не обидно? — заключил он свой горячий монолог.
И тут у меня появилась поистине шальная мысль, которую я тут же и озвучил:
— Господин Абу-Мазен, вы уже знаете, что я главный редактор «Международной газеты». Эта газета распространяется в Израиле и еще в одиннадцати странах мира. И я хочу предложить следующее. Вы предоставляете мне сейчас текст Хартии в том виде, каким он является сегодня, и подчеркиваете те пункты, которые намерены из документа изъять. Я, как главный редактор газеты, обязуюсь на двух развернутых страницах опубликовать оба варианта. Это будет очень наглядно: на левой странице — текст существующей Хартии, на правой — проект предполагаемой. Разумеется, в своем комментарии я укажу, что новый текст представляет из себя рабочий вариант. Если через полгода, как вы утверждаете, будет опубликована новая палестинская Хартия, эта газета, а она официально зарегистрирована министерством юстиции Израиля, станет лучшим документальным подтверждением вашей правоты и намерений.
Абу-Мазен задумался надолго, я уж стал опасаться, что его молчание — форма вежливого отказа, когда он вновь заговорил:
— Это очень интересное предложение. Но я не могу принять решение по такому важному для нас вопросу единолично. Насколько я знаю, Арафат уже приехал. Подождите здесь, я попробую к нему зайти.
Его не было около часу. Но побыть в одиночестве мне не давали. Каждые несколько минут появлялся какой-то человек, вежливо, но настойчиво предлагающий мне поочередно, кофе, чай, прохладительные напитки, сэндвичи. Я полагал, что мои отказы дадут понять, что в его услугах
— Идемте, председатель нас ждет.
Арафат в своем просторном кабинете стоял возле палестинского флага. Выглядел он точно так, как на портретах, известных всему миру. «Раис» произнес одну-единственную фразу: «Я согласен», и на этом аудиенция была закончена. Вполне возможно, он считал, что сделал для израильского журналиста и так слишком много, удостоив его чести лицезреть себя. Как бы там ни было, но уже через несколько минут мне принесли текст Хартии на русском языке и в брошюрке чьей-то аккуратной рукой были отмечены пункты-призывы, предлагающиеся забвению. Конечно же, я все это опубликовал, но по прошествии полугода никаких изменений в Хартии не произошло и материал это, как говорится канул в Лету.
Умер Арафат, успев перед смертью немало попортить крови Абу-Мазену, в Палестинской автономии сменилась одна власть, пришла другая, ХАМАС, по прошествии десяти лет, все же выиграл недавние парламентские выборы и, получив политическое влияние, от бандитских замашек не отказался. Да и Хартия, хотя впоследствии кое-какие изменения претерпела и под давлением международного сообщества наиболее экстремистские высказывания острые углы уж слишком откровенно фашистских высказываний чуток сгладила, хотя и в нынешнем варианте все же содержит в себе все основные пункты, свидетельствующие документально об агрессивных намерениях ее составителей по отношению к Израилю. Уже в начальной главе, озаглавленной «Структура документа» сказано: «Палестинская Хартия состоит из 33 параграфов и карты Палестины, являющейся неотъемлемой частью Хартии. Хартия изображает территорию единого палестинского государства. Все названия населенных пунктов на ней даны в арабском и английском вариантах, но не на иврите и не в израильском варианте». Если перевести канцелярский язык на общедоступный, то означает лишь одно — на карте палестинского государства израильского государства нет и быть не может по определению. Да и на кой, спрашивается, изображать на карте Израиль, если, к примеру, параграф 22 Хартии, в частности, гласит: «Освобождение Палестины уничтожит сионизм…».
А теперь — анекдот. На одной из конференций по проблеме урегулирования израильско-палестинского конфликта, кто-то из выступающих со стороны Израиля сказал:
«Прошу заранее прощения за небольшой экскурс в древнюю историю и в качестве вступления к моей речи. Когда Моисей вывел народ свой к земле обетованной, то увидел он реку Иордан. Снял с себя Моисей одежды, ступил в прозрачные струящиеся воды святой реки, смывая с себя пыль пустынных песков и сорокалетнюю усталость, и вознес хвалу Господу Богу за то, что помог ему вывести евреев из рабства. А когда Моисей вышел на берег, то обнаружил, что одежды его нет, ее украли палестинцы…
— Наглая ложь! — гневно прервал израильтянина вскочивший со своего места Арафат. — Никаких палестинцев здесь тогда еще и в помине не было.
— Вот как раз об этом я и хочу сегодня поговорить более подробно, — ответил израильтянин.
Не вдаваясь в историю времен Моисея, следует все же вспомнить, что даже в начале Двадцатого столетия никакой палестинского народа внутри арабского этноса еще не было, как не существовало и отдельных наций. В 1947 году Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций предложила создать еврейское и арабское государства на территории подмандатной Палестины. Арабы не приняли этого решения. Часть из них, преимущественно арабы-христиане, все же остались на территории Израиля, стали впоследствии гражданами этого государства, иные предпочли скитаться, все больше и больше превращаясь в изгоев даже собственного народа. Вот их-то, арабов, периодически изгоняемых соплеменниками чуть ли не из всех арабских государств, и стали называть «палестинцами», непременно при этом обозначая кавычки, как неизбежное определение чего-то условного. Самое, пожалуй, в этом парадоксальное, что именно Израиль, едва ли ни первым, стал употреблять в СМИ это слово без кавычек, по сути дела легитимизировав само понятие — «палестинцы». Но суть-то, как водится, не столько и не только в названии и четком следовании правописанию. Суть, понятно, в ином. Победив в войне 1967 года, Израиль аннексировал территории у Египта и Иордании, а вовсе ни у какого-то мифического «палестинского государства». И если уж речь идет о передаче этих земель, то следует этот вопрос рассматривать исключительно в соответствии с международным правом. Вполне можно допустить, хотя бы теоретически, что Израиль в качестве жеста доброй воли, либо мирной инициативы может эти земли уступить. Но, если придерживаться все тех же международных норм и законов, эти земли следует возвратить… Кому? Египту, Иордании, Палестинской автономии или все же государству, которое готова признать Организация Объединенных Наций? Но ведь известны десятки примеров проживания различных наций и народностей в пределах различных государств мира. Однако не принимает же ООН директивные резолюции, обязывающие Канаду дать независимость Квебеку, Турцию — курдам, Бельгию — валлонам, Россию — Чечне.