Ливонская ловушка
Шрифт:
У питейной лавки на торговой площади он заметил Иоганна. Вид у пилигрима был помятый, взгляд растерянный. Казалось, молодой повеса только теперь вышел из пьяного дурмана последних дней и еще не вполне осознавал, где оказался. Кошель его был привычно пуст, а ни одного знакомого лица поблизости не наблюдалось. Епископ подумал, что Иоганн уж очень пристально присматривается к хорошо одетому, но изрядно подвыпившему горожанину и приказал Карлу:
– Приведи его ко мне. Только без рукоприкладства.
Уточнять для верного слуги, кого он имел в виду, не пришлось. Монах, тщетно скрывая разочарование после озвучивания второй части указания, склонил голову и тут же
– Слава богу! Еще чуть-чуть – и я тут высохну, как осенний лист. Брат…
– Ваше преосвященство, – поправил епископ, на всякий случай останавливаясь вне досягаемости неспокойных рук Иоганна. – Мы уже говорили об этом.
– Но это было…
– Здесь, в Ливонии, куда ты прибыл как пилигрим, это правило должно соблюдаться еще строже. Не забывай, сам император назначил меня ленным князем Ливонии. И ты обязан выказывать мне должное почтение.
– Хорошо, бра… ваше преосвященство. Пусть будет по-вашему. Но не одолжите ли вы мне, вашему покорному слуге, несколько монет, чтобы я мог привести себя в достойный вид. Ведь не подобает брату…
– Я помню, что ты мой сводный брат, – вновь остановил его епископ. – И ты знаешь, что отец оставил нам немногое, а я, как старший в семье, взял на себя отеческую заботу об остальных. Покойный брат Энгельберт был пробстом Рижского конвента. Остальные наши братья тоже достойные и уважаемые люди в церковной иерархии. Но это не дорога в один конец. Мне нужны люди, на которых я могу положиться.
– У меня нет сомнений в остальных наших братьях и ваших целях, ваще преосвященство. Но вы же знаете, я никогда не был силен в богословии и предпочитал больше времени проводить не в служении Иисусу, а в ратных забавах и…
– Не богохульствуй! – гневно прервал его Альберт. – Я знаю, где ты предпочитал проводить время в грехе и разврате. Я с трудом уладил твои дела в Бремене. В его окрестностях ты уже заслужил славу забияки, пьяницы и мошенника. И что ты знаешь о моих целях! Сам Римский Папа и император доверили мне великую миссию: расширить границы Священной Римской империи, создать новую страну и обратить в истинную веру язычников! И мне нужна в этом помощь каждого истинного христианина, твоя в том числе.
– Я всегда был рад тебе помочь как старшему брату, ты же знаешь, ваше преосвященство. Но, согласись, все произошло как-то неожиданно и…
Иоганн замолк, завороженно глядя на гневно потрясающего жезлом Альберта.
– Ты называешь это неожиданным? Еще в Бремене ты дал согласие вступить в орден братьев рыцарства Христа. Останься ты в Бремене еще хоть на день – и тебя, несмотря на всю твою родословную, бросили бы в темницу. Послужи верой и правдой – и через год получишь отпущение всех прежних грехов. Я даю тебе такую возможность и поддержу в нужный момент. Но все остальное будет зависеть только от тебя. Треть завоеванных земель отходят к ордену, и нам нужны новые опорные пункты, новые замки и их ленные правители. Треть! И кому они достаются? Этим грабителям с большой дороги под названием рыцари! Я дал обет целибата, у меня никогда не будет детей. Кому, если не своим братьям, я могу доверять целиком и полностью?
– Я никогда не мог соперничать с вами в риторике, ваше преосвященство, – склонил голову Иоганн. – И я обязательно обдумаю ваши слова. Но сейчас, пока я не дал тягостного обета послушания, всего несколько пфеннигов могли бы…
– Нет, – твердо ответил епископ. – Мужчина, тем более родственник самого Генриха Саксонского – извини, но я стал невольным слушателем твоего выступления перед простолюдинами на корабле – должен отвечать за свои слова. Ты питаешься на монастырской кухне, у магистра Фольквина ты получишь предусмотренное уставом ордена боевое снаряжение. Но не пфеннига более. И ты должен будешь строго следовать уставу. Рыцарский дормиторий сейчас переполнен. Поживешь пока в монастырской келье. Достойно, как подобает монаху. Никто не должен знать о наших родственных связях. Мне нужен свой человек в ордене. И помни: что бы ни предлагал магистр, правитель Ливонии я, и могу дать больше.
Глава 13. Ярмарка в Ире
На следующий день оставшуюся до Ире дорогу проделали молча. Голоса в лесу разносятся дальше, чем стук копыт. Меченосцы в поиске пропавших товарищей могли объявиться в любой момент. Больше всего Уго беспокоило исчезновение рыцаря, которого скоморох называл Рудольфом. Искать его в лесу в темноте было безнадежно, а до рассвета он мог уйти слишком далеко. Хорошо еще, что схватка их произошла не возле Мустанума или Мергеры, а в глухом лесу, где повстречаться можно было с кем угодно. Отсюда недалеко до границ воинственных куршей и земгалов. Да и коварные литвины не брезговали набегами на дальние территории, особенно когда было чем поживиться у стекающихся на ярмарку купцов. Что он сможет рассказать, если доберется до своих?
Ночью спали мало, сменяя друг друга в усиленной охране, тревожно всматривались в темноту, и на переходе не выпускали из рук оружия. У Уго разболелись натертые накануне ноги, оставшийся путь он проделал верхом. Рядом, иногда придерживаясь за стремя, легкой походкой вышагивал скоморох Вальтер – единственный в отряде, в руках которого вместо оружия была флейта и музыкальный инструмент, который Вальтер называл гитерн. После вчерашней схватки Кирьянс вернулся к своему отряду, к Уго больше не приближался, разговоров о дочери не заводил. На миг у Уго при взгляде на Вальтера мелькнула мысль о женихе для Даны, но он тут же отбросил ее как вздорную. Разве такого зятя и воина в Мергере ожидал он?
Утренний туман быстро рассеялся, над лесом поднялось солнце, воздух прогрелся, по дороге все чаще попадались знакомые приметы. До Ире добрались к полудню, когда ярмарка была в самом разгаре. На площади перед защитным земляным валом длинными рядами растянулись повозки. С них продавали дичь, напитки, орехи, мешки с мукой, зерном, копченую рыбу, мед, сыр, воск. Купцы предлагали заморские товары – пряности, неведомые лакомства. За ними были расставлены несколько шатров с мастеровыми – кузнецами, гончарами, ткачами, швеями. Прямо на месте можно было заточить кинжал или нож, подправить сбрую, подогнать по фигуре праздничный наряд. Отдельным рядом на расстеленных прямо на земле шкурах продавали украшения из кожи, дерева, кости, металла, диковинные камни и амулеты. Особую площадку занимали продавцы янтаря. Кусочки морского камня вбирали в себя полуденное солнце и сами сверкали крохотными лучиками. Бородатые купцы брезгливо ворошили кучки камней с вкраплениями насекомых или растений и скупали их целыми мешками в обмен на заскорузлые серебряные монеты или беличьи и куньи шкурки. Забор из опирающихся на крестообразные козлы березовых стволов огораживал площадку с домашним скотом.