Лоцман
Шрифт:
Молодые офицеры с улыбкой выслушали чистосердечное изложение мыслей старого морского волка, который, по-видимому, полагал, что достаточно осветил то основное, ради чего был собран совет.
Но командир, который тоже был - правда, более утонченным - воспитанником старой школы, как будто понял все доводы штурмана и, не изменив бесстрастного выражения лица, попросил высказаться самого молодого из лейтенантов.
Молодой человек говорил скромно, но все же решительно. Однако речь его в целом была не менее расплывчатой, чем речь штурмана. Он сказал то же самое, с той лишь разницей, что не испытывал подобного отвращения к высадке на берег.
Высказывания других офицеров, более высокого чина, становились все яснее и вразумительнее,
– Мне кажется, сэр, что успех этой экспедиции зависит в первую голову от способа ее выполнения… - После этих общепонятных вступительных слов офицер помедлил, как бы собираясь высказать такой убедительный аргумент, который сразу смёл бы все возражения, а затем продолжал: - Высадка, конечно, должна быть произведена в удобном месте, под прикрытием пушек фрегата, а шхуну, если можно, следует поставить на якорь таким образом, чтобы в случае нужды она могла открыть фланкирующий огонь по месту десанта. Приготовления к походному маршу во многом зависят от расстояния, которое предстоит пройти. Я полагаю, сэр, что следует выслать вперед группу моряков, которая должна прокладывать путь для колонны морской пехоты, а обоз и его охранение могут оставаться на фрегате до тех пор, пока неприятель не отступит в глубь территории; только тогда они могут спокойно двигаться вперед. Необходимо также образовать фланговые отряды под командой двух старших гардемаринов, а из марсовых следует создать небольшой отряд для содействия морской пехоте. Мистер Гриффит, конечно, сам поведет матросов, вооруженных мушкетами и длинными пиками, - это будет резерв, поскольку, я думаю, мои военные заслуги и опыт дают мне право принять командование над главными силами.
– Великолепно, фельдмаршал!
– воскликнул Барнстейбл, в своем кипучем веселье редко считавшийся с местом и временем.
– Напрасно вы допустили, чтобы ваши пуговицы ржавели от морской воды. Вы уберегли бы их от этого, оставаясь в лагере Вашингтона. Лучше вам повесить свою койку в его палатке. Вы, кажется, думаете, сэр, что мы намерены завоевать всю Англию?
– Я знаю, что всякий военный маневр должен быть выполнен точно и четко, капитан Барнстейбл, - возразил командир морской пехоты.
– Но я слишком привык к насмешкам морских офицеров, чтобы прислушиваться к тому, что проистекает от их невежества. Если капитану Мансону угодно будет использовать меня и моих людей в этой экспедиции, он убедится, что морская пехота годится не только для того, чтобы нести караул и отдавать честь.
– Высокомерно отвернувшись от своего противника, он продолжал говорить, обращаясь уже только к их общему начальнику и как бы пренебрегая дальнейшим разговором с человеком, неспособным понять всю силу его слов.
– Было бы весьма благоразумно, капитан Мансон, выслать вперед разведывательный отряд. И, поскольку мы можем встретить отпор, я советовал бы сформировать вооруженный шанцевым инструментом саперный отряд. Такой отряд был бы чрезвычайно полезен для возведения полевых укреплений. Впрочем, сэр, нужные орудия найдутся в изобилии у местного населения, а для работ мы в случае нужды привлечем и крестьян.
Барнстейбл не выдержал и громко расхохотался, причем никто не счел нужным его остановить. Но Гриффит, отвернув голову, скрыл улыбку, которая было расплылась по его лицу. Он заметил, что лоцман бросил на веселого моряка гневный взгляд, и не знал, как его истолковать. Когда капитан Мансон решил, что Барнстейбл насмеялся досыта, он мягко осведомился, почему предложение командира морской пехоты кажется ему столь смешным.
– Да ведь это план целой кампании!
– вскричал Барнстейбл.
– Его следует тотчас, пока еще не выступили французы, отправить с нарочным в Конгресс!
– Может быть, вы предложите лучший план, мистер Барнстейбл?
– терпеливо спросил командир.
– Лучший? Да любой, какой можно выполнить быстро и без затруднений!
– воскликнул командир шхуны.
– Это дело для моряков, сэр, и поручить его следует морякам…
– Извините меня, капитан Барнстейбл, - перебил его командир морской пехоты, воинское честолюбие которого подавило в нем всякое чувство юмора, - но, поскольку дело это должно быть выполнено на суше, я думаю, что имею полное право участвовать в нем.
– Думайте что хотите, капитан, но не знаю, как вы собираетесь воевать с помощью людей, которые не умеют отличить нос корабля от кормы, - ответил моряк.
– Или вы полагаете, что подойти к берегу на веслах или под парусом так же легко, как по команде положить на землю ваши кремневые ружья? Нет-нет, капитан Мануэль, я уважаю ваше мужество, ибо не раз видел вас в минуты опасности, но, черт меня побери, если…
– Мы ждем, что предложите вы, мистер Барнстейбл!
– напомнил ему старик командир.
– Прошу прощения, сэр! Ни в каком плане нет необходимости. Укажите, где находятся нужные нам лица, а также расстояние, и я, как только шторм немного стихнет, поведу шхуну к берегу в таком месте, где достаточно глубоко и нет подводных камней… Мистер лоцман, вы будете сопровождать меня, ибо у вас в голове хранится такая точная карта морского дна и этих берегов, какой никогда не существовало и для суши. Я поищу удобную якорную стоянку или, если ветер будет дуть с берега, шхуна может ждать в отдалении, пока нам не удастся снова выйти в открытое море. Я высажусь на берег с вельбота, взяв с собой Длинного Тома и команду гребцов, а затем мы отыщем указанное вами место, возьмем в плен нужных вам людей и доставим их на борт фрегата. Все пойдет как по маслу, только надо десант высадить ночью, поскольку эти места густо заселены.
– Мистер Гриффит, - сказал капитан, - нам осталось услышать только ваше мнение, а затем, сопоставив все соображения, мы выработаем наиболее благоразумный способ действий.
Первый лейтенант в течение всего совета был очень задумчив и, по-видимому, достаточно подготовился к своему выступлению. Указывая на человека, который по-прежнему стоял позади, опираясь на пушку, он спросил:
– Вам угодно, чтобы лоцман сопровождал нашу экспедицию?
– Да.
– И он располагает необходимыми сведениями, чтобы руководить нашими действиями?
– Именно так.
– Если, сэр, он будет действовать на суше так же искусно, как на море, я ручаюсь за наш успех, - сказал лейтенант, слегка кланяясь незнакомцу, который поблагодарил его холодным кивком.
– Прошу мистера Барнстейбла и капитана Мануэля извинить меня, - продолжал он, - но, полагаю, командовать этой экспедицией надлежит мне как старшему по рангу.
– Это дело шхуны!
– с жаром возразил Барнстейбл.
– Здесь хватит работы для всех, - ответил Гриффит. Он поднял палец, призывая приятеля к молчанию, и бросил на него выразительный взгляд, который был тотчас понят.
– Я не могу вполне согласиться ни с одним из этих джентльменов. Говорят, что со времени появления наших судов у побережья, дома знатных людей охраняются небольшими отрядами солдат из соседних городов.
– Кто это говорит?
– спросил лоцман, неожиданно выступив вперед с такой живостью, которая заставила всех умолкнуть.
– Я говорю это, сэр, - ответил лейтенант, придя в себя от удивления.
– Вы можете ручаться за свои слова?
– Да.
– Назовите мне лицо или укажите дом, находящийся под такой охраной.
Гриффит смотрел на человека, который настолько забылся, что позволил себе прервать военный совет, и по свойственной ему гордости медлил с ответом. Однако, припомнив слова капитана и недавние услуги, оказанные лоцманом, он наконец с некоторым замешательством промолвил: