Лодка над Атлантидой
Шрифт:
— О чем эта звезда заставила тебя задуматься? По глазам старца он пытался угадать, знает ли тот что-нибудь о звезде и испытывает его или не знает и хочет сам узнать что-нибудь. Но в глазах старца нельзя было прочесть ничего.
— Не знаю, что и додумать, господин! — растерянно сказал раб.
— И ты никого не спросил?
— Только мудрого Тефнахта.
Продолжая смотреть на него неподвижным взглядом, Великий Жрец мягко произнес:
— И мудрый Тефнахт посоветовал тебе удовлетвориться тем, что есть на земле.
Хотя Аута
Великий Жрец слегка наклонился и провел рукой по волосам раба.
Аута любил старца за все хорошее, что он для него сделал: за спасение от тягостей рабства, за полученные от него большие знания, за его редкую мудрость и приветливость. Однако он никогда не чувствовал его совсем близким, а в этот раз ласка показалась ему необычной. Он ответил:
— Да, господин, так мне сказал Тефнахт. Не знаю, можно ли раскрыть эту тайну…
— А ты как считаешь: есть тайны, которые нельзя раскрыть?
— Не знаю, господин. Ты учил меня, что вое рано или поздно можно раскрыть… Но как мы сможем добраться туда, наверх, к звезде, и посмотреть, что Это такое?
— Но разве для того чтобы понимать вещи, надо их непременно пощупать?
— Ну, а как же?
— Может быть, надо спросить богов? — Старик улыбнулся.
“Куда он клонит? — думал Аута. — Уж не смеется ли он надо мной и испытывает мое терпение?”
Великий Жрец повернул голову к окну и так простоял некоторое время. В листьях под окном порхали птицы.
— А может быть, это падающая звезда? — спросил вдруг раб.
Старец тут же повернулся к нему.
— Так почему же она не упала? — Он немного подумал и потом с каким-то странным блеском в глазах продолжал: — Не спрашивай у меня пока ответа. Такие события случаются очень редко, и мы не готовы узнать их суть так вот, вдруг. Может быть, это совсем не звезда.
— Но что же это может быть, господин, если не звезда? — спросил испуганно Аута.
— Пока не знаю, что это такое… Вероятно, какой-нибудь вид тучи… Нет, не спрашивай меня сегодня. Сегодня я ничего иного не могу высказать, кроме предположений, а предположения ни к чему не пригодны. Предположения ведут к правде, но не все: только одно из них указывает на нее.
— А если предположение, которое должно быть, не возникнет, господин? — спросил раб и тут же вздрогнул от испуга при страшной мысли, что это может оскорбить его всесильного хозяина.
Но всемогущий господин, казалось, обратил внимание лишь на один вопрос, оставив в стороне все иные его значения.
— Надо иметь терпение, Аута. Если мы умрем до того, как тайна будет раскрыта, и таинственная звезда будет еще существовать, после нас другие будут искать разгадку. И я уверен, что кто-нибудь обязательно найдет. В конце концов, скажи мне, что ты знаешь о других звездах, которые кажутся тебе менее таинственными, чем эта?
На лице раба смешались и озарение понимания, и тень сомнения. Великий Жрец, заметив
— Понимаю, тебе кажется странным твое бессилие; но я тебе дам другое наставление, а не то, которое ты получил от Тефнахта: не существует бессилия, есть только нетерпение. Мудрый человек может узнать все, и если не он сам, тогда это сделает другой умный человек. Знаю, что для тебя сознание того, что тайну раскроют после твоей смерти, не имеет никакого смысла. Но для человечества это то же самое, если бы ты вообразил себе, что оно заключено в едином человеке.
— И рабы тоже человечество, господин?
Великий Жрец слегка нахмурился:
— Зачем ты задаешь вопросы, на которые можешь ответить сам! Если бы я мог, то послал бы тебя на ту звезду. Но как? На орлах… Или если бы был только край Земли…
— А у Земли есть край, господин?
Только теперь глаза старика перестали быть непроницаемыми.
— Что ты хочешь этим сказать, Аута? Ты с ума сошел? Естественно, у нее есть конец. Разве у подноса нет краев?
Раб сжал пальцы в кулак и начал молча медленно вращать его, смотря на него со всех сторон. Потом поднял указательный палец. Великий Жрец с недоумением следил за ним.
— Мне кажется, сын мой, что длинные дороги тебя свели с ума! — мрачно сказал он, с укоризной качая головой, но через несколько мгновений воскликнул: — Уж не хочешь ли ты сказать, что она кругла, как плод померанца? Стой… Значит, это и есть та, другая тайна! И откуда ты ее добыл? — Старик задумался, потом через некоторое время продолжал: — В конце концов, если мы себе представляем Землю в виде круглого, приподнятого в середине подноса, почему бы не представить ее такой… Как это тебе пришло в голову?
— Когда я добирался сюда, господин, то на одном привале я встретил ребенка, который играл круглым, похожим на шар камнем. Я вспомнил о виденном на кораблях…
— В момент удаления исчезает сначала корпус, а потом парус, при приближении сначала появляется парус, а потом корпус? — прервал его старец. — Это мы знаем давно, поэтому-то мы и говорим, что Земля похожа на круглый поднос со вздутой посередине вершиной, которая и является высшей ее точкой. Но почему ей непременно быть шаром? Если она шар, то тогда нельзя было бы спокойно плавать по воде…
— Не только это, господин. По воле и приказанию господина я за последние годы много путешествовал и заметил, что, по мере того как я двигался к югу, звезды, которые здесь, на вершине, я вижу вверху, опускались к горизонту к северу, а стоило мне побывать в далекой стране Шумер, как я увидел их спустившимися к западу. Некоторые находящиеся ближе к краю горизонта на севере звезды, которые видны здесь с вершины за дворцом, в стране черных людей я не видел совсем. Странную же звезду я видел там, на юге, и чуть выше, а отсюда ее видно к востоку и ниже. И когда мальчик пастуха играл со своим камнем, мне пришла неожиданно мысль, что Земля может быть похожей на шар.