Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе
Шрифт:
6. Но если всякое суждение, которое высказывается и понимается в своем полном значении, утверждает, что оно необходимо, то оно имеет в виду не эту психологическую необходимость, а объективную истинность. И основанием его достоверности, наличность которой соутверждается implicite, служит не это индивидуальное, а общезначимое основание, которое для всякого должно сделать суждение необходимым; оно может заключаться лишь в представляемом как таковом, так как лишь это последнее, а не индивидуальное настроение и т. д. может быть общим для всех. Только такое основание есть логическое основание, основание истинности, в отличие от основания уверенности. Всякая ошибка и спор покоятся в конце концов на разнице между психологическим основанием уверенности и основанием истинности; на той возможности, что мгновенная вера может вводить в ошибку и мгновенное чувствование уверенности может обманывать. В этом отношении имеет силу закон, что ни одно положение не является истинным без основания. Но именно поэтому
7. Впрочем, уже здесь необходимо сделать одно различение, которое относится к тому факту, что в мышлении мы всегда примыкаем уже к чему-то непроизвольно и помимо рефлексии возникшему. Абсолютная необходимость принадлежала бы именно лишь тем суждениям, какие должно было бы развить из себя самого всякое способное к суждению существо как таковое, так что и связанные в них представления и их связь оказывались бы безошибочными, – как это и должна, следовательно, предположить всякая теория, которая сводится к прирожденным идеям в старом и первоначальном смысле и к прирожденным истинам. Основанием этих суждений служит сам разум, и в отношении его не могло бы быть никакой разницы между логическим и психологическим основанием. Но другим суждениям принадлежит лишь гипотетическая необходимость, т. е. логически необходимо утверждать их, если предполагается, что нечто другое предшествовало в нашем сознании. Поскольку, следовательно, от внешних условий зависит, какие представления возникают в субъекте и какие встречаются в мышлении, – постольку, конечно, суждение «А есть В» является необходимым, раз А и В находятся в сознании и согласуются между собой. Но чтобы оно вообще мыслилось, это не является общим и абсолютно необходимым. Лишь поскольку мы предполагаем идеальное мышление, которое объемлет всю истину, постольку логическая необходимость есть вместе с тем реальная, которая производит действительное мышление; для отдельного человека, которого хотение мыслить направлено на этот идеал, она является моральной, обусловленной его способностями.
Если, с одной стороны, в качестве основания в полном и истинном смысле можно было бы признавать лишь то, что само необходимо должно быть мыслимо, то с другой стороны, всякую фактическую предпосылку можно рассматривать как основание, поскольку допускается, что из нее с логической необходимостью вытекает дальнейшее суждение. Можно даже сделать еще один дальнейший шаг и установить отношение основания к следствию между такими положениями, которые мыслятся только как гипотезы, в отношении к которым, следовательно, нет даже налицо психологической уверенности. Одна гипотеза является основанием по отношению к другой – это означает тогда: если первая принимается как истинная, то и последняя точно так же должна приниматься как истинная. Там, следовательно, основание обозначает то, что, будучи действительно мыслимо с сознанием, принуждает выполнить суждение; здесь основание обозначает гипотезу, которая, будучи принимаема в качестве значимой, вынуждает и дальнейшую гипотезу признавать как значимую.
По отношению к основанию в этом последнем смысле имеет силу тот закон, который был формулирован Аристотелем65 и позднее нашел себе место лишь как принцип условных умозаключений: «Вместе с основанием дано следствие, вместе с следствием уничтожается основание». Эта формула не выражает ничего, кроме существа и смысла логической необходимости, подобно тому как закон противоречия выражает сущность отрицания. Он говорит: «Если положение А как основание В признано, то вместе с утверждением А должно утверждаться также и В, вместе с отрицанием В должно отрицаться также и А». Но этот закон заслуживает место наряду с законом противоречия, так как он равным образом касается основной формы движения нашего мышления, прогрессирования соответственно необходимым связям. Но он точно так же оставляет нерешенным, основание или следствие является истинным, как и закон противоречия оставляет нерешенным вопрос, какое из противоположных утверждений обладает значимостью.
8. Ни в каком случае нельзя смешивать реальной причинности с логическим отношением основания и следствия. Ибо положение, что всякая вещь или всякое изменение имеет свою причину, ведет себя в отношении к логической необходимости наших суждений совершенно так же, как и всякое другое общее положение, которое служит нам как основание для дальнейших утверждений или позволяет нам с логической необходимостью умозаключать от одного положения к другому. Когда мы употребляем выражение «основание» также и по отношению к реальной причинности и говорим, что сила притяжения Земли есть основание падения тел, то этим прежде всего лишь высказывается, что реально одно производит другое. Но поскольку познанное причинное отношение дает нам право и вынуждает нас из наличности причины выводить также и наличность действия, постольку то познание есть логическое основание, и допущение причинного отношения есть единственный путь, каким от истинности одного факта можно прийти к истинности другого факта, отличного от того. Следовательно, положения, высказывающие причинные отношения, играют большую роль среди наших логических оснований; далеко не всякое логическое основание покоится на причинном отношении, и еще меньше направление, в каком наши суждения зависят друг от друга, является в каком-либо отношении тем же самым, в каком действует реальная причинность. Напротив, различение между познавательным основанием и реальным основанием продолжает оставаться и находить себе применение всякий раз, как от действия мы умозаключаем к причине.
9. От логического основания отличаются, наконец, основания вероятности: среди различных гипотез, из которых ни одну мы не имеем достаточного основания утверждать, они отдают предпочтение одной перед другими и делают более живым ожидание, что одна из них обладает значимостью и докажет себя в качестве таковой. Поэтому они имеют прежде всего отчасти лишь психологическую ценность, отчасти они обладают практическим значением там, где в силу практических оснований необходимо решать наудачу. Какое значение принадлежит им в развитии нашего познания – это может быть исследовано лишь в третьей части.
II. ВОЗМОЖНЫЙ И НЕОБХОДИМЫЙ КАК ПРЕДИКАТЫ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ СУЖДЕНИЯХ
§ 33. Реальная необходимость
«Необходимый» в объективном смысле есть всегда, в конце концов, предикат высказанного в суждении; необходимым является или то, что вещь есть, или то, что она имеет определенные свойства, выполняет деятельности, стоит в определенных отношениях. Эта необходимость является или внутренней необходимостью существа, или внешней необходимостью причинности; но всегда она является условной. Познаваема она лишь в форме общих правил, которым подчинено единичное. Наоборот, безусловно общие суждения хотят выразить эту необходимость.
1. Тогда как никакое существенное различие, кроющееся в самом ассерторическом суждении, не отграничивает его от аподиктического суждения, – утверждение, что нечто должно быть или должно случиться, уже по своему содержанию отлично от того утверждения, что оно есть или случается, – раз только наши утверждения выходят за пределы сферы наших представлений и хотят распространиться на сущее, хотят коснуться реальной необходимости. Пока «долженствовать» и «быть необходимым» объясняются в просто объяснительных суждениях, как «все тела необходимо протяженны» и «действие должно иметь причину», – до тех пор имеется, конечно, в виду кроящаяся в наших неизменных словесных значениях логическая необходимость, что с представлением субъекта должно связывать представление предиката и что, следовательно, это последнее следует предицировать относительно всего того, к чему применяется первое. И суждение «тела протяженны» говорит не что иное, как «тела должны быть протяженными»; последнее лишь прямо вызывает в памяти значение слова, если кто был склонен позабыть его.
Но если речь идет о сущем как таковом, тогда наши утверждения хотят коснуться в отношении его необходимости чего-то такого, что связывает самое сущее, а не только наше суждение; и необходимым является исполненный содержания предикат, который столь же определенно утверждается или отрицается, как и все остальные предикаты действительных суждений.
Правда, относительно вещей как таковых необходимость в собственном смысле не может употребляться в качестве предиката; это не имя прилагательное. Такие выражения, как «Бог есть необходимое существо», «мир не необходим», не суть адекватное выражение мысли; то, что разумеется, – это то, что Бог необходимо существует. Как или oportet требуют суждения, и «долженствовать» (m"ussen) есть так называемый вспомогательный глагол, – так всегда лишь высказанное в суждении существование вещи, обладание ею свойством, развитие ею деятельности может быть предицировано как необходимое. И только абстрактным понятиям, которые заменяют собой суждение, может быть приписано «необходимый» в качестве предиката: «существование Бога необходимо». (Необходимость суждения не составляет никакого исключения; необходимо, чтобы я и чтобы всякий мыслящий судил так.)
Благодаря этому появляется новый класс высказываний, в которых в качестве субъекта выступает нечто высказанное в каком-либо суждении (не само суждение, как при предикатах «истинный», «ложный», «вероятный», «логически необходимый»). О реальной необходимости, следовательно, можно говорить лишь постольку, поскольку синтезу суждения соответствует реальное единство вещи с ее свойством и ее деятельностью.
2. Что это такое, что с мыслимым связывает существование, с определенным существующим субъектом – свойство или деятельность или в одном отношении связывает несколько объектов? Если отвлечься прежде всего от необходимости существования, то предполагая бытие определенных вещей, мы стремимся в то же время усмотреть как необходимое их бытие в таком или ином виде и их поведение, которое прежде всего кажется нам просто действительным, фактическим; именно так стремимся мы понять это и проникнуть в него своим мышлением. В основе субъективной необходимости нашего акта суждения, связанного в познавании с фактическим, должна лежать необходимость самой вещи. Мы прежде всего не исследуем здесь ни возникновения стремления отыскать в мире такую связь необходимости и, выходя за пределы познания, что нечто есть и совершается, достигнуть уразумения, что так оно должно быть; ни метафизического права этой предпосылки. Достаточно того, что стремление это есть и господствует над нашим популярным, как и научным мышлением, и что отсюда возникает задача установить его смысл.