Логово Костей
Шрифт:
— Грацию, — сказала Чимойз, стараясь, чтобы в голосе ее звучало больше уверенности, чем она испытывала.
Может, если я отдам Габорну грацию, думала она, я искуплю грех своего отца.
Ее отец когда-то отдал грацию Раджу Ахтену, самому страшному врагу Габорна, который тоже хотел стать суммой всех людей.
Писец сделал какую-то пометку в своей книге, добавив к счету Габорна ее дар грации. Она была всего лишь одной из тысячи. Он не спросил у Чимойз ее имя, не поблагодарил ее и не пообещал,
Ее дар был и в самом деле даром, подарком, и наградой было само право отдать его.
— А вы, сэр? — спросил писец, глядя мимо Чимойз на Дирборна.
— О, — поспешила объяснить Чимойз, — это мой друг, он только проводил меня…
Днрборн положил руку на ее плечо и мягко отодвинул ее в сторону.
— Мускульную силу, — сказал он с непоколебимой решимостью. — Я отдам ему мою силу. И да помогут ему Силы нанести удар…
Он сжал кулак и потряс им, будто хотел нанести этот удар собственной рукой.
Чимойз посмотрела в лицо Дирборна; она не могла представить себе, чтобы лицо мужчины могло выражать такую несокрушимую твердость. Она считала его щенком, слабым и болезненным. Но теперь она вспомнила, как он весь день, без отдыха, греб в лодке. Что-то в нем переменилось.
Чимойз поняла: крысиная чума была послана, чтобы сломить Гередон, но мы вместо этого только укрепились в своей решимости.
Глава тридцатая
Всеславный
Всеславные разговаривают не так, как люди; только в сердце того, кто жаждет услышать, отзовется их шепот.
Габорн мчался вниз по кажущейся бесконечной винтовой лестнице; обычный человек потратил бы много дней на то, чтобы преодолеть ее. Из Подземного Мира поднимались потоки горячего воздуха, обжигая ему лицо. Воды здесь не было, освежиться было нечем.
Битва в Гередоне закончилась, и те, кому суждено было умереть, умерли.
Теперь должна была начаться бойня в Каррисе.
Габорн чувствовал Аверан — она была далеко внизу, все еще живая.
За последние несколько дней — насколько Габорн мог чувствовать время — Посланник Тьмы провел его через двери, которых ни один обычный человек не смог бы открыть; ему приходилось пролезать вниз по трубам и вверх по лестницам в таких местах, куда люди не посмели бы пойти.
Подземный Мир был прорыт и населен не только опустошителями, и Посланник Тьмы выбирал свой путь то по ходам гигантского червя, то по туннелям опустошителей. Габорн мчался мимо огромных водопадов и через затопленные пещеры. Дважды он терял путь и с трудом находил его снова.
Казалось, проходили дни, а он все бежал — и обдумывал, что он будет делать, когда встретится с Великой Истинной Хозяйкой.
Она должна быть готова к встрече. Она сильна в искусстве колдовства, сильна настолько, чтобы осмелиться бросить вызов самим Силам. Более того, она стала прибежищем локуса, существовавшего от начала дней.
Собирался ли Эрден Геборен сражаться с ней своим копьем? Габорн взвесил на руке древний дротик опустошителей, изучил его алмазный наконечник. На нем были начертаны руны — руны Усиления Земли, чтобы укрепить древко и не дать ему сломаться. Кроме этого, ничего особого в этом оружии не было. Это было просто копье, вырезанное из кости.
Нет, не копьем, подумал он. Локус вроде этого убить невозможно. Это — зло, самая сущность зла.
Желудок Габорна сжимался от голода, но он жаждал ответа на свой вопрос больше, чем пищи.
Глубокая трещина в несколько сотен футов шириной пересекла его путь. Он разбежался и прыгнул без особого усилия, но, приземлившись на противоположной стороне, сломал лодыжку. Некоторое время ему пришлось посидеть, дожидаясь, пока его дары жизнестойкости сработают. Вскоре кость срослась — и он снова был в пути.
Он старался извлечь со дна памяти все, что когда-нибудь слышал о Всеславных и Светлейших, об Эрдене Геборене, о великом враге — о том, кого называли Вороном. Вдруг он вспомнил то, что читала Йом. Эрден Геборен описал, какими он увидел Светлейших при первой встрече с ними, и он сказал о них так: «Их броня — добродетель, их меч — правда».
Тогда он подумал, что Эрден Геборен старался как-то передать то воплощенное добро, которое увидел в этих людях — истинных людях из другого мира.
Теперь же Габорна словно озарило: эти слова были написаны не сразу после первой встречи со Светлейшими, а десятилетия спустя. Что если, думал Габорн, слова Эрдена Геборена надо понимать буквально?
Что, если… Человек, как сосуд, думал Габорн. Наверно, этот сосуд наполнен светом? И он может быть наполнен тьмой… Если я полон света, то как тьма сможет найти во мне место для себя? В таком случае тьма что-то должна удалить из меня.
Он помнил книгу, которую Эмир Туулистана прислал Королю Сильварреста, книгу с рисунками. На рисунках была изображена Собственность человека, вещи, которые ему принадлежат. Среди них было видимое имущество — та собственность, которую можно увидеть глазами: его дом, его тело и его добро. Общественная Собственность включала все отношения с обществом: его семья, его город, его страна и его доброе имя. Невидимая Собственность включала все невидимые вещи: его время, его свободу действовать, пространство внутри его тела.
Согласно книге эмира, когда кто-то вторгается в любую из этих собственностей, мы называем его злом. Хочет ли он запятнать нашу репутацию, или забрать наше золото, или ограничить нашу свободу — в любом случае мы впадаем в ярость.
Но если человек увеличивает нашу собственность, если он отказывается от своего богатства ради нас или восхваляет нас, мы называем его добром.
По этому определению Великая Истинная Хозяйка была чистым злом. Она разрушала мир Габорна, лишала его и его народ всего, включая жизнь.