Логово снов
Шрифт:
Не подымая головы, Джерико указал пальцем на дверь.
– Изыди! Изгоняю тебя.
– Хорошо! Отлично! – проворчал Сэм. – Пойду повешу табличку «открыто». Как будто это кому-то надо.
– И кто тут еще нигилист?
Джерико подождал, пока Сэм уйдет, потом вытащил газету из-под книги и открыл на статье про Эви. За последние пару месяцев он послал ей два письма и написал еще две дюжины, которые посылать не стал. Письма были все одинаковые:
Дорогая Эви, надеюсь, у тебя все хорошо. Мне очень понравилось твое радиошоу. C тех пор, как ты уехала, Беннигтон
Впрочем, он был совершенно уверен в ее способности читать между строк:
Дорогая Эви, я ужасно по тебе скучаю. Думаешь ли ты обо мне хоть иногда?
Вместе они прожили свою собственную маленькую войну длиною в ночь – и остались в живых. Никто больше не понял – не смог понять! – c каким чистым злом они столкнулись тогда в доме Джона Хоббса. Несколько дней спустя, когда рассветные сумерки крались по городу, он впервые поцеловал ее. О, как часто он с тех пор вспоминал это мгновение: вкус ее губ, ощущение ее тела, утешение ее рук, обвивающих ему спину. То были самые лучшие часы во всей его жизни. А потом все кончилось. Эви пришла ночью к нему в комнату… Он хотел только целовать ее, целовать снова и снова. Но она сказала: «Я не могу» – и оттолкнула его руки. Так нельзя, сказала она. Это все Мэйбл, понимаешь. Она тебя обожает. И она – самая моя лучшая подруга на всем белом свете. Я не могу, Джерико, прости. Она ушла, оставила его сидеть одного в темноте. Но его мыслей она больше не покидала.
Джерико аккуратно вырезал фотографию из газеты и сунул в карман, хотя не раз уже обещал себе больше так не делать.
– Вот чурбан, – приложил он себя (эту фразочку он тоже, кстати сказать, подцепил от Эви), захлопнул книгу и углубился в пустые лабиринты музея – работать.
Сэм высунул голову из музейных дверей. Никого. Ни единой живой души.
С тяжким вздохом он побрел по ступенькам вниз, под сеющим дождиком, и открыл деревянную двустворчатую панель с надписью «ЗАКРЫТО», являя спрятанное под нею «ОТКРЫТО».
Конечно, он не мог вот так же запросто открыть Джерико подлинную причину желания удержать музей на плаву. Два месяца назад он запросил у своего информатора входные данные по проекту «Бизон» – надо же с чего-то начинать. Контакт написал на клочке бумаги имя – Уильям Фицджеральд. Тогда это показалось ему шуткой. Что профессор глупейшего в мире музея мог знать о секретном правительственном проекте военного времени, стоившего Сэму разлуки с матерью? Но это была единственная ниточка за очень долгое время. Да, он чувствовал себя совершенно неблагодарной скотиной, зато эта скотина заполучила шанс обшарить каждый ящик, каждый шкаф, каждую щелочку и уголок в поисках ключа – ключа, который в конечном счете смог бы когда-нибудь вывести его к истине. Покамест поиски эти ни к чему не привели, но Сэм не мог допустить, чтобы музей ушел с молотка, пока он не нашел того, что искал, – или не убедился, что контакт наврал и что Уилл чист. Временами он уже не был уверен, который из двух вариантов устроил бы его больше.
Сэм завертел шеей, высматривая хоть намек на потенциального посетителя. Вон мамаша толкает коляску. Мойщик окон собирает свои манатки. Двое джентльменов в черных костюмах пережидают
Сэм плотоядно улыбнулся и, пробормотав про себя: «Прекрасненько!» – ринулся вниз по ступенькам, улыбаясь во всю пасть и размахивая руками.
– Баквальд? Бак Мэйси? Это ты, паршивец?
– Прошу прощения? Вы меня, наверное, c кем-то спутали…
– Да неужто? – Сэм молниеносно выбросил руку вперед. – Ты меня не видишь!
Глаза студента остекленели.
Сэм сунулся к нему в куртку, нашел бумажник, выудил пять долларов и вернул кошелек на место – все это за шесть секунд.
– Девять, десять, одиннадцать, двенадцать… – досчитал он.
На пятнадцати парень вынырнул из гипнотического транса, растерянный и моргающий. Неплохо, сам себя одобрил Сэм. Пятнадцать секунд был его личный рекорд длительности наведенного транса.
– Эй, c тобой все в порядке? – поинтересовался он, сама забота и участие. – Ты что-то слегка одуревший с виду.
– Это все, небось, вчерашняя вечеринка в Гарвард-Клаб, – пролепетал студентик, все еще слегка ку-ку.
– Наверняка, – согласился Сэм. – Ты уж прости, я тебя правда с кем-то перепутал. C йельцем, – прошептал он, многозначительно понизив голос.
– Ой, да все в порядке… Я вроде уже о’кей, – пролепетал парень. – Спасибо за заботу, старик.
– Ты заходи, если что, – радушно спопугайничал Сэм и наставил все еще слегка шаткого юношу на его прежний путь, потом поцеловал у него за спиной спертую пятерку и опустил ее бережно в карман.
– Музей Жути и Страшилок сердечно признателен вам за щедрое пожертвование, сэр, – сказал он сам себе, взбегая обратно по ступенькам.
– Вы это видели, мистер Адамс? – осведомился шофер седана, нарушая давно царящее в машине молчание.
Джентльмен на пассажирском сиденье выудил фисташку из замасленного пакетика и отправил ее себе в рот, звучно крякнув скорлупу коренными зубами; на протяжении всей манипуляции он не сводил глаз с музея.
– О, да, мистер Джефферсон, видел, – отозвался он наконец.
Чертов бизнес
По Сто Двадцать Пятой улице изредка проносились трамваи. Ветер, подметавший за ними мостовую, был такой злой, что Мемфису Кэмпбеллу приходилось дуть на руки, чтобы хоть как-то согреться. Высокая приставная лестница постукивала о стену коричневого кирпичного дома, где двое работников в четыре руки натягивали над окнами второго этажа баннер:
МИСС КАЛЕДОНИЯ: ЧТЕНИЕ ПО ПРЕДМЕТУ, ИСЦЕЛЕНИЕ НЕДУГОВ, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ПРОРОЧЕСТВА.
Мемфис неодобрительно покачал головой. Кажется, люди повсюду стремились нажиться на пророческом буме.
Идучи по улице в компании младшего брата, Исайи, и старого Слепого Билла Джонсона, он прилежно считал вывешенные на дверях или в окнах объявления, которыми теперь пестрели улицы Гарлема: ПАПА ФОРТУН ИЗБАВИТ ОТ СГЛАЗА… МИСТИК МУХАММЕД РАСКРОЕТ ВАМ ПОТУСТОРОННИЕ ИСТИНЫ… ОБЕА: ЧИТАЕМ ПО РУКЕ, ПРЕДСКАЗЫВАЕМ БУДУЩЕЕ, СНИМАЕМ ПРОКЛЯТИЯ. Большинство из них не отличат хрустальный шар от шара для боулинга, а предсказать сумеют только сумму денег, которая вот-вот перекочует к ним в карман от легковерного клиента.