Логово
Шрифт:
Снадобье перестало действовать, но главное он успел сделать. Ворота гаража после первого удара держались на честном слове. Электронный замок оказался заблокирован, но особенно делу не помешал — Руслан убрал, отодвинул толстенные брусья засовов, запиравшие ворота изнутри.
Он подал «Урал» назад до упора, переключил передачу и вдавил газ. Удар, скрежет — и грузовик с погашенными фарами уже несся к КПП.
Там не пришлось даже таранить створки — одна из «вульвочек», беспрерывно сновавших сегодня между Лабораторией и «ФТ-инк.», как раз выезжала. Страшный удар швырнул «Вольво» вперед и в сторону — Руслан направил «Урал» чуть под углом. Ни пассажиры легковушки, ни дежурные по КПП ничего не успели понять.
Вслед стреляли запоздало, желая не попасть — продемонстрировать начальству, что не спали на-посту…
Кресло — вполне современного дизайна — с размаху врезалось в старинный дубовый стол. Мастер, весь покрытый засыхающей пеной, был страшен. Он даже не ругался — хрипел что-то утробно-неразборчивое.
Один подлокотник от кресла отлетел. Чашка тончайшего фарфора, стоявшая на столе, раскололась. Кофе расползался коричневой лужицей.
Генерала в его кабинете не было. Через приемную, где сидели три головореза Мастера, он не выходил. Просто исчез. Исчез, оставив на столе недопитый кофе и дымящуюся в пепельнице сигарету.
Заодно бесследно испарился офицер с немного смешной фамилией Велик, вызванный Генералом минут за пять до того, как началось.
Мастер ударил ногой в деревянную стенную панель, потом еще, еще… За спиной раздался голос. Хорошо знакомый голос Генерала — спокойный, чуть усталый:
— Дурак ты, Мастер…
Он развернулся прыжком, вскинул ствол. Через мгновение понял, что голос доносится из небольшого магнитофона.
— Тебя сегодня использовали, как тампакс, а ты и раздулся от гордости. Теперь сиди и жди, когда извлекут и выбросят…
Мастер с бешеным лицом давил на спуск. Магнитофончик смолк лишь после третьей попавшей пули.
Только спустя час, раскурочив всю обстановку, под стенной панелью нашли металлическую дверцу. Запертую — вскрывать пришлось взрывом! Потайной ход привел в небольшую комнатку: голые бетонные стены, на полу несколько зеленых сумок с ОЗК. Две опустели, и долго гадать, кто и зачем воспользовался прорезиненными химзащитными костюмами, не приходилось — люк с откинутой крышкой вел, судя по запаху, прямиком к городской канализации…
— Разворачивайся, — сказал Москалец. — На Таллинское шоссе…
Жора Пасечник молча выполнил указание на первом же перекрестке. Ростовцев вопросительно смотрел на компаньона, и тот объяснил:
— Ты должен это увидеть своими глазами. Только так. Иначе посчитаешь меня психом… я и сам считал себя психом, пока не услышал твою историю…
— Что — это?!
— Увидишь, увидишь, тут рядом, у Красного Села… — и Москалец добавил, обращаясь к Жоре: — Давай к нам, на третью площадку. Ну, сам понимаешь, куда…
Пасечник, судя по всему, понимал — не разжимая губ, угукнул что-то утвердительное и прибавил скорость. «Чероки» влетел на виадук. Зато Ростовцев не понял ничего.
Москалец был не на шутку взволнован — привстал, выглянул вперед, на дорогу. Сел снова. Опять привстал, несколько секунд глядел в заднее стекло. Откинул крышку мини-бара, закрыл, так ничего оттуда и не достав.
На всегдашнее спокойствие Москальца это ничуть не пходило.
— Понимаешь, — сказал он наконец, — только сейчас все срослось. Сложилось два и два. А я-то гадал… Все дело в этом поселке, точнее в этом хреновом участке земли… Ты ведь как сердцем чуял, хотел отказаться, а я дурак… Бля-а-а… какой дурак…
— Может, ты мне все-таки расскажешь с самого начала?
— Началось всё на нулевом цикле, в коттедже номер одиннадцать… Да, ты же план не видел… Да и не важно, сейчас всё своими глазами посмотришь. Короче, работала бригада таджиков. Ну, ты знаешь, что такое таджики, объяснять не надо…
Ростовцев кивнул. Таджики-нелегалы, бежавшие с разоренной войной родины, по своему положению на стройках города и области мало чем отличались от завозимых в свое время в Америку африканских рабов. Их зачастую использовали на работах с самыми грубейшими нарушениями техники безопасности, без выходных и праздников, при четырнадцатичасовом рабочем дне. Их безбожно обманывали при расчетах — никому пожаловаться незаконные иммигранты, вечно живущие под угрозой депортации, не могли и цеплялись за рабочие места до последней возможности.
Впрочем, сам Ростовцев старался рассчитываться с таджиками честно, работниками они были неплохими.
— И что ты думаешь? — продолжал Москалец. — В один прекрасный день берут расчет! Вся бригада! Отчего? Почему? — молчат, лопочут по-своему, словно русский напрочь позабыли, кто и знал… А сами бледные, трясутся… Ну ладно, расчет так расчет, желающих хватает. И что ты думаешь? — с новой бригадой, таких же таджиков, через неделю та же история! От одного, правда, услышал хоть что-то: «место, мол, плохое, Аллаха, мол, нельзя гневить…»
Джип тем временем свернул за виадуком с шоссе на проселок. Дорога здесь была изрядно разбита самосвалами. Впереди, километрах в двух, виднелись выстроившиеся по линейке одинаковые красно-кирпичные домики. Большинство из них пребывало в разных фазах недостроенности. Поселок отставников, понял Ростовцев. Работают ли на объекте люди, он отсюда не разглядел.
— А у меня одиннадцатый коттедж по плану шел на сдачу в первой очереди. «Ладно, — думаю, — Аллах не велит — попробуем, что Христос скажет». Я туда бригаду Чеботаря — народ проверенный, гвардия. И действительно, все в порядке, работают, только вот… Только замечаю я странную вещь: лоб у Генки Чеботаря и так залысый был, а тут ну прямо на глазах к затылку ползет. Я бы, может, и внимания не обратил, но как-то приехал, они обед рубают, каски у всех сняты… Так и сел на штабель с досками. У всех! Понемножку, незаметно, но на макушках у всех просвечивает! Первая мысль, сам понимаешь, какая: радиация… Захоронение старое. Если бы так…
Они приехали. Жора, не притормаживая, зарулил во двор одного из коттеджей. Судя по цифрам, намалеванным на досчатом заборе, — именно одиннадцатого. Надо думать, в первой очереди его таки не сдали — окна темнели пустыми провалами, вместо крыши — голые стропила. Москалец торопливо вылез наружу.
— Пойдем, пойдем, сейчас все сам увидишь… Жора, фонарь!
Ростовцев кинул взгляд вокруг — ни на одном из коттеджей рабочих не было. Москалец, казалось, услышал его невысказанную мысль:
— Пока я все тут заморозил. А бригаду Чеботаря загнал под Архангельск, по контракту с «Северными Алмазами», чтоб болтали поменьше…