Логово
Шрифт:
Значит — киллер. Ликвидатор.
А такой вариант проходил в одном случае: если Ростовцев уже в руках Мастера, и тот зачищает концы, В данном случае — Наташу. Но из ее слов — хотя что-либо конкретное сказать Руслану она отказалась — вытекало: Ростовцев жив и свободен.
Нестыковка.
Руслан заподозрил, что в игру вступила какая-то новая сила. И не мог понять: какая?
Наташа встала со скамейки, где они сидели. Сказала:
— Мне уже все равно, есть там кто-нибудь или нет. Хотя, думаю, вы врете.
Судя по бесцветному тону, так оно и было, —
— Проверить недолго, — пожал плечами Руслан. — Я провожу вас до квартиры. И на месте разберемся, есть там кто или нет.
Это был риск. Ликвидатор мог сидеть у дверей с пушкой наготове — и начать стрельбу без предварительных разговоров. Но иных способов убедить смертельно уставшую и никому не верящую женщину Руслан не видел.
— Если вы за мной увяжитесь, — сказала Наташа, — буду кричать. Что пристает вооруженный маньяк-насильник.
Он снова пожал плечами.
— Не надо кричать. Поберегите связки. Могут вскоре пригодиться.
Она повернулась и пошла, ничего больше не сказав и не попрощавшись. Через полсотни шагов обернулась — Руслан по-прежнему сидел на скамейке, не делая попыток подняться и отправиться следом. Потом встал и зашагал в другую сторону.
Все-таки врал, удовлетворенно подумала Наташа.
…Когда она начала приоткрывать дверь, та рванулась внутрь сама. Дверная ручка выскользнула из ладони. Чужая рука — показавшаяся ей неимоверно длинной — вынырнула из полумрака, больно ухватила за плечо и буквально зашвырнула внутрь. Она сильно ударилась о стену прихожей, с трудом удержалась на ногах.
Огромный человек — метра два с лишним роста, широченные плечи — торопливо возился с замками. Запер оба, задвинул засов и даже накинул цепочку. Повернулся. И тут Наташа узнала его.
Пасечник! Что он тут…
— Что с лица-то взбледнула, киска? — осклабился Пасечник. — Принимай гостя. Нежно и ласково.
Когда раздался звук поворачиваемого в замке ключа, Пасечник курил, стоя у открытой балконной двери — опасался, что сочащийся из квартиры запах табака может выдать его некурящей Наташе. Он ждал ее пять часов — и не хотел про-колоться из-за такой малости.
.
..Мысль о том, что в изящно спланированной комбинации есть таки слабое звено, пришла им с Москальцом почти одновременно. Оставался один человек, который четко и определенно знал, что Ростовцев объявился.
Наташа.
И она же знала, что объявившийся генеральный директор пытается встретиться с Москальцом, поскольку сама договаривалась о встрече. Предсказать же ее поведение в сложившейся ситуации — после второго исчезновения Ростовцева — практически невозможно. Может отправиться прямиком в ближайший отдел милиции и выложить всю историю… А тайник в коттедже номер одиннадцать не найдут в обозримом будущем в одном случае: если лежащий там труп с раздробленной головой так и будет числиться пропавшим четыре месяца назад.
Расклад был простой и очевидный. И так же просто и очевидно вычеркивал из списка живых Наташу. Москалец сейчас поджидал ее в квартире Ростовцева, в Автово, втайне надеясь, что туда она не придет, что грязную работу опять выполнит верный телохранитель. Тот был не прочь, но сначала хотел немного поразвлечься.
…Она медленно отступала от Пасечника, еще не понимая, в чем дело, но чувствуя — все плохо, очень плохо. Он надвигался, молча ухмыляясь. Потом заговорил.
— Потеряла дружка?. — спросил глумливо. — Может, я взамен сгожусь? Чего морду-то кривишь? Только директорам даешь, да?
Столько слов за раз она от него едва ли когда-нибудь слышала — вечно приходил в приемную, садился в угол, дожидаясь шефа, Москальца, и молча сидел, следя за Наташей немигающим взглядом. Она думала, что этот верзила, скорее всего, стесняется своего голоса — неприятного, гаймо-ритного…
Наташа уперлась спиной в стену и остановилась. Пасечник надвинулся. Пахло от него чем-то затхлым. Гнилостным.
— Что-то ты, киска, не рада. Глазками не стреляешь, жопкой не виляешь. А зря. Кончилась твоя лафа, отблядовалась ты с директорами. Был твой хахаль, да весь вышел. И тебе оч-чень поднапрячься придется, чтобы за ним не отправиться. Постараться. Выложиться.
Она ничего не поняла. Мелькнула мысль: сбрендил, съехал с катушек, наблюдая, как она ходит по офису в короткой юбке…
— Москалец… — начала было она, но Пасечник перебил, раскатисто хохотнув:
— Не смеши мои подтяжки! Москалец у меня теперь вот где!
Он продемонстрировал огромную, лопатообразную ладонь — и медленно сжал толстые пальцы в кулак. Тоже в огромный. Москалец, положим, там бы не поместился, но средних размеров кокос спрятать было можно.
Вторая рука вцепилась ей в грудь. Смяла, стиснула грубо и больно. Отступать было некуда, Пасечник зажал ее в углу прихожей. Наташа закричала и попробовала оторвать двумя руками здоровенную лапу. Ни то, ни другое успеха не имело. С тем же результатом можно было пытаться разжать пальцы каменной статуи. А крик — пронзительный, долгий, рвущий уши — Пасечник слушал с улыбкой, как любимую музыку.
— Кричи, кричи, — поощрил он, когда Наташа замолчала чтобы вдохнуть. — Чем мне твоя квартирка нравится, так это звукоизоляцией. Давай, кричи.
Она не закричала. Изогнулась и вцепилась зубами ему в запястье.
Тут же два толстенных пальца сжали, как клещами, ее лицо с боков. Казалось, скулы хрустнули. — Мышцы челюстей пронзила резкая боль — и они непроизвольно разжались.
— Может, тебе зубы сразу выбить? — задумчиво поинтересовался Пасечник, — Чтобы за что другое не укусила. А то программа у нас сегодня длинная…
И ударил. Не в лицо — ткнул в диафрагму всего лишь пальцем. Наташе показалось, что в нее вонзился — глубоко, до хребта — металлический, добела раскаленный штырь.
Она беззвучно раскрывала и закрывала рот, пытаясь вдохнуть — воздух упрямо не хотел идти в легкие. Штырь внутри никуда не исчез, разве только обжигал уже не так сильно.
— Ладно, — прогнусавил Пасечник. — Романтичную часть знакомства объявляю законченной. Пора в койку. Порадуешься напоследок.
Он убьет меня, подумала Наташа, Не сразу, но убьет.