Ломовой кайф
Шрифт:
В это самое время гора чуточку дрогнула и сквозь толщу пород откуда-то с поверхности донеслось глухое — бух!
— По-моему, это как раз та «ФАБ-500», о применении которой давеча упоминали, — заметил Ольгерд.
— Нет, — ответил Ляпунов, — по-моему, это всего лишь снаряд от «Меты». Самоходка такая, дальнобойная. Их позиции в пятнадцати километрах отсюда, но они и подальше могут заплюнуть. Сейчас еще пять штук положат, у них шесть машин в батарее.
Точно, спустя несколько секунд еще раз грохнуло, потом еще и еще — всего пять раз.
— Интересно, они
— Кто его знает… Меня другое волнует, — вздохнул Ляпунов. — То ли это просто так, беспокоящий огонь, то ли они уже артподготовку начали.
— Без «вертушек», блин, какая ж подготовка? — хмыкнул Топорик.
Едва он это вымолвил, как послышалось еще несколько взрывов, куда менее мощных, но с более короткими интервалами — бу-бу-бу-бух!
— Помяни черта — он и явится! — ухмыльнулся Топорик. — Вот и «вертушечки»
— НУРСами поливают…
— Да, — кивнул Ляпунов. — Похоже, федералы начали подготовку. Часа два на все про все у нас, возможно, наберется! Жмем, пока не опоздали!
— «В гости к богу не бывает опозданий…» — грустно процитировал Высоцкого «пан Сусанин», но никто не стал реагировать на его познания в классике.
ПЕРЕД САМЫМ НОСОМ
Под почти непрестанное буханье разрывов на поверхности группа бегом пересекла зал и оказалась у входа в наклонный туннель. И тут капитан внезапно резко остановился, поднял руку и прошипел:
— Стой!
Все застыли, а капитан нагнулся и поднял с пола некий продолговатый цилиндрик.
— «Панасоник», полуторавольтовый элемент, — прокомментировал Ляпунов свою находку. — Выглядит свеженьким, никакой коррозии незаметно. Конечно, может, уже и разряжен, но явно недавно.
— Если б он тут неделю в сырости повалялся, его бы уже разъело, — подтвердил Ольгерд. — Так что ребята Ахмеда сюда наведывались.
— И, надо думать, не просто из любви к спелеологии, — мрачно произнес капитан.
— Я бы лично повнимательнее под ноги смотрел, — заметил Топорик. — Нюхом чую, что где-то впереди пара растяжек посажена. А то и пехотки какие-нибудь типа «ПОММЗ».
— Мысль не лишняя, — кивнул Ляпунов, — хотя и спорная. Ахмед прекрасно понимает, что его крепко зажали на горке. Продержаться до темноты он не сможет. Прорваться, пожалуй, тоже, во всяком случае, днем. Значит, есть надежда только удрать под землю. Конечно, есть опасность, что и с этой стороны достанут. Ну, загородишь проход растяжками и пехотками на всякий случай, а тебя начнут доставать не снизу, а сверху. Растяжки и противопехотные мины, как известно, просто так не снимаются. На это время нужно. Получится, что ты сам себя зажмешь.
— Так они тебе и оставят тыл без прикрытия.
— Правильно. Поэтому, я думаю, они навалили где-то в коридоре баррикаду из камней, на безопасном расстоянии позади нее поставили мину направленного действия. А подальше пулеметчика усадили и оператора для мины. Наверняка посчитали, что большую группу под землей не пошлют и они одним взрывом всех на тот свет вынесут…
— На прямом участке коридора, — уточнил Ольгерд. — В принципе я мог бы предположить, где они такую штуку могут пристроить… И если все это верно, то у нас есть шанс их обойти.
— Вот это свежий взгляд на вещи! — заинтересованно произнес Топорик.
— Буквально в десяти метрах впереди, — произнес «пан Сусанин», — в потолке хода есть совсем небольшая дыра. Не знаю, сможем ли мы все через нее протиснуться, но я лично пролезал. Дальше будет извилистый и очень длинный шкуродер под названием «Чердачный», но он выведет точно на потолок «Ишачьих Конюшен»…
— Стоп! — неожиданно прервал Ольгерда Ляпунов. — Замри! Капитан поспешно вставил в уши свой «фонендоскоп» и, повертевшись немного на одном месте, навел микрофон в сторону трещины, через которую незадолго перед этим «мамонты» перебирались со «второго этажа» на «третий».
— Так, — процедил он, — братва по нашим следам идет. Правда, пока еще далеко. Где твой «чердак», пан Сусанин?
— Впереди, в десяти метрах по коридору. Если там, конечно, нет растяжек.
— Топорик, десять метров вперед! Сусанин — за ним, по двойному стуку камня о камень. Остальные — на месте, наблюдать в тыл!
«Остальные», то есть Таран и Милка, пристроившись за камнями с внешней стороны входа, взяли на прицел расселину в противоположном углу зала. Капитан с «фонендоскопом» тоже присел, вытянув микрофон вперед. Ольгерд ждал условных стуков уже внутри туннеля, а шорохи от перемещений Топорика постепенно удалялись.
Секунд через двадцать послышалось легкое; чук-чук! Топорик дважды тюкнул камнем о камень. Ольгерд быстро перебежал следом, а Ляпунов приказал:
— Юра, Мила — за ним!
Сам он передвинулся только в самое начало хода и держал наготове не только микрофон, но и автомат.
Таран и Милка подскочили к Топорику, на могучие плечи которого уже взгромоздился далеко не хилый Ольгерд.
— Мила! — шепнул или скорее пропыхтел Топорик. — Там впереди угол, передвинься на стрему!
Когда Милка переместилась к углу, Таран задрал голову, чтобы поглядеть, куда собирается лезть «пан Сусанин», и его после этого мороз по коже пробрал. Наверное, не только при рассмотрении дыры через инфракрасные очки, но и при ярком направленном свете фонаря любой несведущий человек посчитал бы эту дыру совершенно непролазной. При первом взгляде снизу казалось, что в нее даже взрослый кот не пролезет или даже крупная крыса.
Однако Ольгерд, стоя на плечах Топорика, уверенно уцепился руками за каменные выступы в своде, чуть-чуть сдвинул плечи и протиснулся вперед, словно человек, влезающий на верхнюю полку стенного шкафа или антресолей. Затем в дыре исчезли его ноги. «Человек-паук» пошуршал чуточку, разворачиваясь лицом к дыре, а потом высунулся и выбросил вниз конец веревки.
— Цепляйте рюкзаки! Как там, в нижнем шкуродере! Для начала отправили три — самого Ольгерда, Юрки и Топорика. Потом Таран пробежался за Милкиным. Ляпунов свой принес сам и сказал озабоченно, пока «пан Сусанин» утягивал рюкзаки на «чердак»: