Лондонцы
Шрифт:
При упоминании ее имени девочка, стоящая рядом с Кейт, вцепилась в ее руку. Кейт ответила ей ободряющим рукопожатием. Сиротка прожила с ней только полмесяца, но Кейт настолько привыкла к малышке, что ни за что на свете не отдала бы ее в приют или сиротский дом. Кейт тешилась надеждой, что за Мэтью будут хорошо ухаживать. Джосс Харви так обрадовался, что даже любезно представил ее молодой женщине, которую нанял в качестве няни.
Рут Фэрбэрн была всего на год или два старше Кейт, и между женщинами сразу же возникла приязнь. Проникнувшись симпатией к Кейт, Рут уговорила мистера Харви повременить с отъездом
В день расставания с Мэтью возле калитки палисадника Кейт снова столпились зеваки. Их привлекло и само событие, и в значительной степени автомобиль миллионера.
— Я подумала, что к нам пожаловал сам король Георг, — сказала Хетти Коллинз, в застегнутом на все пуговицы пальто и неизменном головном уборе — потрепанной соломенной шляпке черного цвета, украшенной гроздью искусственных вишен.
— Пожалуй, к этому дому скорее подкатил бы Гитлер, — съязвил какой-то умник, намекая на немецкую фамилию Кейт.
— А он, случайно, не папаша ребенка? — зло пошутил другой насмешник, подразумевая фюрера.
— Не будь ослом! — авторитетно заявил первый шутник. — Папаша — старик, спускающийся с крыльца.
Джосс Харви, седоволосый и величественный, ступил на садовую дорожку. Следом за ним шла Рут Фэрбэрн в безупречной форме няни. Окинув их взглядом, Мириам изрекла:
— Нет, этот пожилой джентльмен — владелец строительной компании «Харвиз». Кейт путалась с его внуком.
— С тем самым, которого сбили над Дюнкерком? — изумился ее собеседник. — Так, выходит, отец ребенка он, а не чернокожий моряк? Ниббс говорил, что она сдавала ему комнату.
Кейт, шедшая следом за мистером Харви и няней, слышала весь разговор от начала до конца. Подобные сплетни, уже не удивляли ее, она успела к ним привыкнуть.
Шофер услужливо распахнул дверцу лимузина, и Рут обернулась, чтобы взять у матери младенца.
— Не беспокойтесь, мисс Фойт, я позабочусь о Мэтью, — пообещала она, с сочувствием глядя Кейт в глаза, полные тревоги и отчаяния.
Кейт лишь молча кивнула. Вот и все! Вот и настал момент, которого она так боялась. Сейчас у нее заберет сына совершенно незнакомая ей женщина. Малыш мирно спал, и Кейт с трудом подавила желание разбудить его и в последний раз порадоваться его улыбке. Кейт нежно поцеловала мальчика в лобик и прошептала, глотая слезы, катившиеся по щекам:
— Прощай, мое сокровище! Мы расстаемся ненадолго, я обещаю.
Не в силах затягивать пытку, она порывисто отдала малыша няне. Рут села в автомобиль, шофер захлопнул дверцу.
— Через полтора месяца я пришлю вам билет на поезд, — промолвил Джосс Харви. — Вы сможете снова навестить его еще через шесть недель после этого.
— Я возьму с собой Дейзи, — осевшим голосом сказала Кейт, зная, что мистер Харви наверняка не принял сиротку в расчет.
Джосс Харви раскрыл было рот, чтобы категорически запретить ей такую вольность, но, вспомнив, что на него смотрят десятки любопытных глаз, лишь коротко кивнул и сел в машину.
Кейт услышала звук легких шагов по садовой дорожке. Дейзи было велено находиться в доме с Гарриеттой и Гектором. Но девочка испугалась, что Кейт тоже уедет навсегда, и не выдержала ожидания. Повиснув у Кейт на руке, она пылко воскликнула:
— Зачем ты отдала малыша
Кейт обняла Дейзи и прижала к себе.
— Все будет хорошо, успокойся! Скоро мы с тобой снова увидим Мэтью, я тебе обещаю.
Водитель обошел вокруг лимузина, открыл дверцу и сел за руль. В заднее окно «бентли» было видно, как Мэтью сладко потягивается во сне и сжимает маленькие кулачки.
«Пожалуйста, только не проснись и не заплачь! — мысленно взмолилась Кейт, сердце которой разрывалось на части. — Я не вынесу этого!»
Рут Фэрбэрн поправила платок, в который он был завернут, и принялась укачивать малыша. Шофер захлопнул дверцу, включил зажигание и поставил ногу на педаль сцепления. Спустя мгновение «бентли» мягко тронулся с места и начал быстро удаляться в сторону Магнолия-Хилл и Льюишема.
— Пусть ее папаша и немец, но она заслуживает сочувствия, — сказала стоявшая рядом с Хетти женщина, как только Кейт, резко повернувшись, взяла Дейзи за руку и пошла к дому. — Не хотела бы я расстаться со своим грудным ребенком!
— Раз она приютила сиротку, значит, не такая уж она плохая, — заметил кто-то в толпе. — А девочке с ней хорошо, это сразу видно.
Кейт не слышала этих замечаний, она торопилась уединиться и дать волю своему горю.
Следующие недели наверняка стали бы для нее адом, если бы не Дейзи с Гектором и письма, полученные от отца и Леона. Отец призывал ее сохранять оптимизм.
«Пусть тебя утешает мысль, что Мэтью в безопасности и за ним хорошо ухаживают, моя дорогая, — написал он ей в начале апреля. — Тебе могут только позавидовать тысячи других матерей, детей которых по указу правительства эвакуировали из Лондона до конца войны…»
Вспомнив, как жестоко обошлась с Билли и Берил женщина, у которой их временно поселили, Кейт не могла с ним не согласиться. Джосс Харви довольно-таки любезно представил ее няне Мэтью, и сама Рут Фэрбэрн произвела на Кейт благоприятное впечатление. Впрочем, не будь она опытной и внимательной няней, Джосс Харви ее бы не нанял.
Письмо от Леона она перечитала несколько раз. Он писал, что их корабль теперь не в Средиземном море, а в Атлантике, несет конвойную вахту. Разумеется, Леон не уточнял, где именно находится его корабль. Но Кейт этого и не ожидала: цензура просматривала даже письма Карла, и это было нормально — ведь шла война. Но ни для кого не было секретом, что один из морских путей из Шотландии в Канаду пролегает через Исландию. Подумав о германских подводных лодках, которыми кишат ледяные глубины северных морей Атлантики, Кейт содрогнулась от тревожного предчувствия. Заканчивая письмо, Леон просил обнять за него Мэтью и погладить Гектора, по которому он тоже скучал. И разумеется, он тосковал по ней.
Кейт улыбнулась, но тотчас же задумалась. Почему Леон так скуп на слова о своих сокровенных чувствах к ней? Чересчур сдержанный тон письма настораживал. Неужели Леон ощущает неловкость из-за того, что принимал у нее роды? Может быть, она всего лишь вообразила, что между ними завязалось нечто большее, чем дружба? Если так, то не стоит быть навязчивой и не в меру откровенной в своем ответном письме. И нельзя признаваться Леону в том, что она ждет его возвращения на площадь Магнолий с не меньшим нетерпением, чем воссоединения с Мэтью.