Лондонские тайны
Шрифт:
— К чему вспоминать о прошедшем! — проговорил он, наливая себе вина. — Эта девушка прекрасна и, по крайней мере, теперь мой почтеннейший братец не отравит предстоящего мне удовольствия!
Он с шумом поставил на стол пустой стакан. Анна проснулась, вскочила и вскрикнула от ужаса. Но граф уже не представлял никакой опасности. Глаза его опять упали на бумажку, бывшую ранее в его руках. Он машинально развернул ее и прочел. Побледневшее лицо его судорожно искривилось и, заскрежетав зубами, он поднял кверху сжатые кулаки.
— Опять! — яростно прохрипел он. — Опять он!
На бумажке было написано:
Нам известно, что Бриану Ленчестеру было вовсе не до того, чтобы наблюдать за братом. И записка эта была уже давно подброшена в комнату, предназначенную (Бриан знал это) для любовных удовольствий графа. Но граф ничего этого не знал и ему сейчас же представилось, что Бриан где-нибудь близко, что все слуги и Патерсон изменили ему, и он окружен врагами. В изнеможении граф Вейт-Манор опустился на стул. Анна испуганно смотрела на графа, не смея пошевелиться.
Вдруг граф громко позвал к себе Патерсона. Тот вошел в комнату.
— Поди сюда! — закричал граф, хватая со стола графин с вином.
Патерсон догадался и бросился к двери. Граф пустил в него графином, который разлетелся вдребезги о дверь.
Анна закрыла глаза.
— Поди же сюда! — крикнул опять граф.
— Ну, да, как бы не так! Подожду, когда свалишься! — пробормотал Патерсон.
Через минуту граф катался по полу в конвульсиях.
Анджело Бембо не видел этого. Он бросился в свою комнату и схватил пистолеты. Сбежав вниз, он заглянул в замочную скважину. Рио-Санто с беспокойством стоял подле постели больного, ожидая, очевидно, кризиса.
Но образ Анны заполнил сознание Бембо.
— Успею! — мелькнуло у него в голове, и он бросился вниз по лестнице. Едва Анджело выскочил на двор, как увидел, что его помощь совсем не нужна: в карету, стоявшую у подъезда серенького домика, укладывали графа Вейт-Манора.
Глава пятая
КОВАРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ
Отсутствие Анджело продолжалось всего несколько минут. Вбежав в коридор, он прежде всего увидел Ловели, которая с жалобным воем царапалась в дверь кабинета, Анджело, не размышляя, бросился туда. Собрав все силы, он поднял маркиза и перенес его в кабинет.
— Скорее за доктором! — кричал он.
— Муре здесь.
Бембо сильно нахмурился: он заметил беспорядок на столе и в бумагах маркиза, некоторые ящики не были даже задвинуты.
Муре спокойно осмотрел бесчувственного маркиза: пощупал пульс, шею, живот.
— Подите вон! — приказал он слугам.
Слуги молча вышли.
— Синьор, — обратился Муре к Анджело, — я люблю быть с моими пациентами наедине.
— Но, доктор.
— Время очень дорого, синьор.
— Скажите же по крайней мере есть ли надежда?
— Я молчу, синьор.
Вспыхнувший Бембо едва удержался от резкого ответа, однако, направился к двери.
— Синьор! — остановил его доктор, — мне очень мешает собака, возьмите ее, пожалуйста, отсюда.
Ловели не сводила глаз с доктора. Как бы отгадав намерения Бембо, собака бросилась было под стол,
Доктор повернул ключ в замке, как только Бембо затворил дверь. С торжествующей улыбкой доктор возвратился к Рио-Санто.
— Потух, наконец, этот гордый, всесильный взгляд, столько раз заставлявший трепетать меня самого, говорил он. Да, без тебя, Рио-Санто, я был бы первым, я бы управлял той всемогущей общиной, которая составляет «большую семью». И вот твоя жизнь в моих руках! Слышишь ли, Рио-Санто, в моих руках, и я отказываюсь помогать тебе! Я произношу твой смертный приговор. Еще четверть часа и Эдуард, глава и отец «большой семьи», будет безжизненным трупом. «Вашу честь» поглотит земля! Но его тайна? От кого я узнаю ее? Я должен узнать его великую цель.
В дверь постучали.
— Ради самого Господа, — умолял Бембо, — сжальтесь, синьор, над моим беспокойством. Я жду.
— Ждите! — холодно ответил доктор и, не торопясь, направился к противоположной двери.
Теперь самое время будет рассказать о «большой лондонской семье». Это хорошо известное лондонской полиции общество имеет три класса; высший, средний и низший. Члены первого — «лорды», второго — «джентльмены», третьего — «просто люди». Во главе всего общества стоит «отец», которого «люди» называют «его честь» или каким-нибудь собственным именем, которое меняется, смотря по обстоятельствам. Около 1811 года «его честь» назывался Джеком, пока не открылось, что это лондонский палач Джек Кеч.
Скоро начался ряд Эдуардов. В нынешнем, 1844-ом году «отец» большой семьи именовался «мандарином».
Число членов «большой семьи» чрезвычайно увеличилось около 183*.. года при одном из Эдуардов. Бесчисленные кражи и похищения, в том числе кража коронных бриллиантов, навели страх на весь Лондон.
Случайным образом «лорды» узнали, что их «отец» — не вор. Сделайся это известно джентльменам и «людям», то, без сомнения, они потребовали бы смены начальника. Но «лорды» смолчали, тем более, что и сами не постигали замыслов своего «отца».
Для всех «лордов» Рио-Санто оставался загадкой. К чему он стремился? Чего домогался? Тайну Рио-Санто особенно пытались постичь Тиррель и доктор Муре. Первому приходилось исполнять некоторые непонятные поручения маркиза. Так, например, Рио-Санто поручил ему ежемесячно выплачивать по сотне фунтов стерлингов Бриану Ленчестеру, который не принадлежал к «большой семье» и не имел никаких особых сношений с маркизом.
У Муре, как доктора, было больше шансов проникнуть в тайны, но, несмотря на все старания, это ему никак не удавалось. Любопытство просто пожирало доктора в те шесть дней, когда Рио-Санто нигде не показывался. Узнав от прислуги, что маркиз не входил даже в свой кабинет, Муре тайком пробрался туда и перерыл все бумаги, которые только ему попались на глаза. Но увы! Он ничего не мог разобрать и понять, так как многие из них были исписаны какими-то странными и непонятными знаками. Доктор не мог скрыть изумления, когда ему попались бумаги на турецком и китайском языках. Неужели маркиз сносился с Китаем и Турцией? Неужели и там были у него агенты? Уважение доктора к Рио-Санто сильно увеличилось, но тайна «отца большой семьи» осталась по-прежнему непроницаемой.