Лоно Заруны
Шрифт:
– Пусть будет по-твоему.
Лахрет отпустил его. Тот выровнялся и потер пострадавшее запястье, недобро посмотрев на мужа, словно говоря: «Мы еще посмотрим, кто кого». Затем развернулся и направился к выходу.
– Идем, - скользнув ладонью по моей спине, кивнул в сторону выхода Лахрет. – Тебе же больше ничего не надо?
Я отрицательно качнула головой и ответила:
– Думаю, нам здесь больше делать нечего.
Часть 9. Ахель-Итар. Секреты гернов
Итак, наша внушительная компания, состоящая как из моих спутников, так и зарнарян, покинула город. Покинула, скажу, в напряженном молчании, которое изредка нарушал вопросами достопочтимый «незнайка»
Долгое время нам пришлось идти по каменистой грунтовой дороге в сторону горного хребта, тянувшегося с севера на юг. Его синие вершины виднелись ещё когда мы только ступили на пристань Зарнара. Вокруг раскинулась узкая каменистая пустыня с редкими островками скудной пожухлой растительности. Она разделяла скалы и город, находившийся в низине у берега огромного водохранилища. Было странным созерцать пустыню после плодородных земель города. Зунг спросил Хим Дана об этом контрасте. Тот объяснил, что сие удивительное изменение связано с электромагнитными аномалиями поля. Город находился в яме, и это способствовало уменьшению воздействий этих самых аномалий. Нам оставалось лишь принять его объяснения. Все, что находилось за чертой защитного поля горного массива Градасса, было вне нашего понимания.
Далее мы спустились в глубокое тесное ущелье и по нему прошагали около часа. Как-то само собой получилось распределиться так, что зарнаряне начинали и завершали ход, а мы - посередине. Впереди меня шел Лахрет. Сзади Забава. Авангард нашего шествия возглавляли Старейшина Зарнара, Шихард, и его помощник Хим Дан. В арьергарде тоже были люди Старейшины. Люди вперемешку с ниясытями. Мэнона шлепал в самом центре, избегая попадать лишний раз на глаза зарнарянам. Он боязливо прятался за Рогора, которого я назначила личным телохранителем гадака. Нур сначала брезгливо сопротивлялся, но уступил под строгим взглядом Забавы, и приступил к выполнению задания с некоторым фанатизмом. За гадаком следовал Натон с Нараном. Фагот еще находился в бессознательном состоянии, поэтому его прикрепили ремнями к спине нура. Ята шла рядом. На лице ее читалось беспокойство смешанное со смущением. Сразу за ними пристроилась Милитана и следила за состоянием фагота. Она наковыряла в своем рюкзаке какой-то препарат и вколола последнему в мягкое место. Я так и не поняла разъяснений, для чего именно она это сделала (впрочем, медику виднее). Но препарат заметно ускорил возвращение в сознательный мир фагота, так что к концу ущелья он уже двигал глазами.
Как только мы отдалились от города на расстояние пяти километров, Забава сказала, что «тяжелый воздух вернулся» и теперь они не могут летать. Я переживала, чтобы зарнаряне не заметили этого, потому что хотела, чтобы они продолжали бояться ниясытей. Внутри у меня сохранялось стойкое чувство, что эти люди имели недобрые намерения. Об их нехороших мыслях я догадалась по предубежденным косым взглядам в сторону Мэноны и кривой физиономии «Главаря» с посохом, будто тот съел что-то тухлое.
Пока шли, то и дело вертели головами. Вверху синела узкая полоса неба, под ногами шуршал крупный гравий и песок, пахло плесенью и сыростью. Идти стало, конечно, намного легче после нещадного зноя пустыни. И вернулось здравое мышление. Высота отвесных 80-метровых скал, между которыми мы осторожно двигались, заставляла чаще стучать сердце. Вокруг изрезанные и истертые серые камни. По краям, словно перила, извивался давно высохший водопроводный желоб. Что это именно древний водопровод, сообщил Зунг. То тут, то там встречались высеченные в камне древние надписи, и даже целые ниши, вырубленные в известняке для отдыха. Если нам внушали волнение эти мелкие элементы трудов древних, то, что же тогда нас ожидало впереди?
По дороге я имела возможность немного пообщаться с Вэй Вэй и познакомить ее с Лахретом. Он отнесся к ней с теплотой и вежливостью, а мне мысленно сказал, что напрасно я согласилась взять ее с собой. Но не осудил.
Девушка большей частью жалась ко мне и боязливо смотрела в затылок Старейшины. Оказывается, это был ее родной дед, а Хим Дан – его сын. Именно поэтому она смогла выжить в строгих правилах города и иметь доступ к Хранилищу Истории, Святому Святых города, куда могут входить только избранные. Дед всегда был суровым к ней и почти никогда не разговаривал, чего не скажешь об отце. Хоть Хим Дан до коликов боялся Старейшину, но всегда становился в ее защиту и никогда не давал дочь в обиду. Имея такое родство, пусть ее и считали странной из-за способа появления на свет и экзальтированного поведения, она никогда не была жертвой жестоких насмешек. Ее не осмеивали, но и не общались. Она была неофициальным изгоем. Именно поэтому, когда с ней заговорил кто-то посторонний, Вэй Вэй этому неимоверно обрадовалась (пусть и говорили с ней на чужом языке). Кстати, язык наш она знала с детства, поскольку все, кто принадлежал к клану «хранителей» обязаны знать «чуждый» язык, язык Внешнего мира.
Хранителями в Зарнаре называли тех, кто имел непосредственный доступ к Хранилищу Истории и берег порядок в городе, как и полную согласованность со всеми традициями и правилами предков. Их боялись и уважали. Выбирали хранителей либо по способностям, определенным уже с самого рождения учеными, либо по кровному родству. Кстати сказать, родство это контролировалось соответственно расписанию и соизмеримо смертности. Каждый зарнарянин имел свой личный код и стоял в списке комитета рождаемости. Затем составлялись пары и вызывались на процедуру продолжения рода. Их гены совмещали, и эмбрион помещали в специальную капсулу, где плод созревал до момента появления на свет. Таким образом, предупреждалось вырождение общества, избегались смешанные браки и естественно проходил отбор лучшего потомства, как в селекции. Эта мысль меня повергла в шок. Люди – как животные! Однако в этом было больше здравого смысла, чем в моих эмоциях. А как по-другому избежать кризиса населения в изолированном месте, где нет дороги никуда? Разве что в пустынные земли, где почти что ничего не растет, и водятся опасные твари, которых, кстати, мы имели «удовольствие» лицезреть по пути в Зарнар.
Вэй Вэй говорила, что одно время даже подумывала сбежать в пустыню, лишь бы подальше от Зарнара. Однако не осмелилась. Был у нее еще шанс пойти жить в Окраины. Так называли зарнаряне поселение «вольнодумцев», живших у подножия гор. Там процветала преступность, насилие и многие другие грехи, о которых страшно подумать. Там можно было жить так, как хочешь. Никто не контролирует, не давит, не следит за тобой. Рожай, сколько хочешь и как хочешь. Но только вот проблема голода и перенаселения была самой тяжелой. Люди там выживали по закону джунглей.
В общем, узнала я за дорогу об этих местах много шокирующих вещей. И успела не раз порадоваться, что случай занес меня не в горы Градасса, а во Внешний мир на Заруне.
Но вот, наконец, впереди замелькал просвет – завершение расселины. Шихард обернулся, чтобы проверить, кто сзади и дал знак, что мы пришли. К тому времени проход уже достаточно расширился, и по нему можно было идти по трое. Старейшина подождал, пока подтянется весь коллектив, и предложил повернуть за поворот.
И вот тут мы почувствовали то потрясение, которое анонсировали нам надписи и ниши по пути сюда. Застыв, как маленькие мурашки перед великаном, мы взирали на невероятную громадину, высеченную в самой скале. Цельный каменный массив без каких-либо достроек выделялся на фоне серой стены потрясающим контрастом. Это же целый город в скале!
Постепенно состояние оцепенения сменило удивление от того, что такое сооружение можно вырубить прямо в камне. Перед входом стояли четыре огромные серые колонны, поддерживающие узкий антаблемент, над которым высился второй ярус колонн с подобным фронтоном. Под главным карнизом, скрытая по большей части в тени, высотой около десяти метров, за небольшой лестницей виднелась двустворчатая дверь. А между колоннами по бокам двери на высоких постаментах стояло две статуи полураздетых мужчин. Они смотрели вниз на лестницу серьезными глазами и сурово хмурили лбы, будто предупреждая, что там не место для туристов.