Лонвилль
Шрифт:
– Знаю ли я старину Томаса Дункана? – этот вопрос, явно, позабавил его, и ему потребовалось некоторое время, чтобы справиться с новым приступом смеха и ответить ей. – Я живу по соседству с этим человеком почти пятьдесят лет, – старичок пальцем указал на дом на противоположной стороне дороги, – так что, думаю, что знаю его… – он замолчал ненадолго и бросил короткий взгляд в сторону дома дядюшки, а потом добавил, усмехнувшись. – Да, я думаю, что знаю Томаса довольно хорошо. Пожалуй, я гораздо ближе и роднее ему, чем какие-нибудь там родственники, которые совсем забыли о его существовании.
Мила почувствовала нотки злого сарказма в голосе этого сухонького старичка, но сделала вид, что не заметила этого. Она лишь украдкой бросила взгляд в сторону дома, на который указал старичок и обратила внимание на то, что тот выглядел не более опрятным, чем дом дядюшки – такие же покрытые многолетним слоем пыли окна, пошарпанные стены и запущенная лужайка на переднем дворе. Это немного приободрило ее и отогнало тревожные мысли. Видимо, старикам совсем сложно справляться с хозяйством и поддерживать свое имущество в пристойном виде, а заказать комплексную уборку в клининговой компании им не по карману, вот они потихоньку и зарастают грязью.
– А вы случайно не знаете, где он сейчас? – спросила она.
– Понятия не имею, – старичок беспечно пожал плечами. – Давненько не встречал его… Быть может, он перебрался из нашего захолустья куда-нибудь в другое место?
Услышав это, Мила снова с тревогой оглянулась на дом и подумала о том, что исключать того, что дядюшка умер, тоже не стоит.
– Насколько давно, вы не припомните?
Наблюдая за окнами, она все еще ждала увидеть очертания дядюшки в одном из них. Он запомнился ей постоянно сутулившимся невысоким, худощавым человеком с небольшим пузиком, всегда одетым в коричневый костюм. Мама говорила, что он был таким всегда. Мила снова вспомнила, как он неделями ходил в одной и той же одежде, до тех пор, пока запах пота не становился невыносимым даже для него, и переодевался, чтобы снова стать аккуратным и чистым, и начать этот замкнутый круг сначала. Такой подход к жизни, впрочем, как и множество других странностей, искренне удивлял маленькую Милу. «Просто твой дядюшка мыслит не совсем так, как большинство людей, – объясняла ей мама в детстве. – Он может совсем не обращать внимания на те вещи, которые будут раздражать других до мозга костей.»
– Тебя зовут Мила? – неожиданно спросил старик, вырвав ее из размышлений.
Она, опешивши ненадолго, повернула к нему голову и внимательно посмотрела в его прозорливые смешливые глазки, потрясенная тем, что он знает ее имя.
– Я помню тебя, – продолжил старик с улыбкой, не дождавшись ответа. – Кажется, когда-то давно вы с матерью ежегодно приезжали к Томасу ненадолго, так?
Мила оказалась в силах только лишь кивнуть головой, а старик благодушно добавил:
– Как же ты выросла и похорошела… Я иногда видел, как ты играла на этой прекрасной лужайке и несколько раз давал тебе конфеты. С разрешения твоей мамы, конечно.
– Я этого совсем не помню, – честно ответила Мила, почувствовав себя немного неловко, хотя ей очень не хотелось обижать этого милого человека.
– Неудивительно, ведь это было так давно. Ты была совсем ребенком, – философским голосом произнес старичок и самодовольно кивнул. – Молодежь очень быстро забывает подобные мелочи. Только старые дураки вроде меня хранят все эти воспоминания в своих головах… А чем еще заниматься в этом богом забытом паршивом городишке, – он снова ухмыльнулся. – Я до сих пор помню те маленькие голубые конфеты, которые я давал тебе, когда ты играла у забора. Хоть какое-то разнообразие в бесконечно одинаковых серых буднях, черт возьми!
Заставив себя улыбнуться, Мила обернулась и снова с тревогой посмотрела на дом, начиная волноваться за дядюшку.
– Так все же, – снова начала она. – Вы не знаете, где сейчас может находиться мой дядюшка?
– Говорю же, понятия не имею, – беспечно отозвался старичок. – Утром, когда мы случайно увиделись с ним прямо на этом месте…
– Простите… – смущенно прервала его Мила. – Мне показалось, до этого вы сказали, что давно не встречали его…
– Хм, я, действительно, именно так и сказал?.. – он задумчиво почесал подбородок, ненадолго нахмурился, а потом снова расплылся в беззаботной дружеской улыбке. – Ну да, конечно, я так и сказал! Я имел ввиду… Понимаешь, здесь, в Лонвилле, время идет совсем по-другому, не так, как у вас, в больших городах! И если ты не видишь своего соседа в течение нескольких часов, это кажется вечностью, понимаешь? – старичок заставил себя улыбнуться еще шире, обнажив свои почерневшие от времени зубы и добавил с ухмылкой. – Так уж устроена жизнь в маленьком городке…
– То есть, вы виделись с ним сегодняшний утром, – повторила Мила, прерывая его очередное философское изречение и почувствовав облегчение. Теперь, по крайней мере, она была уверена в том, что дядюшка жив. – Он не говорил, куда направляется?
– Совершенно верно, сегодняшним утром, – кивнул старичок и продолжил. – Мы немного поболтали о том, о сем, а потом он сказал, что ему нужно уйти и побегать по делам. Я видел свернутый в рулон список дел в его руке, ты не поверишь, длиной в милю, если развернуть его целиком! Не думаю, что старина Томас скоро объявится. Быть может, он уехал в ближайший город и вернется только через несколько дней… Думаю, тебе нет никакой необходимости дожидаться его.
– Простите, но я проехала десять часов за рулем не для того, чтобы постоять у запертого дома и уехать обратно, – мягко возразила Мила, немного удивляясь столь глупому совету.
– Ерунда, – рассмеялся тот, все так же беспечно махнув рукой. – Тебе не о чем переживать! Мы увидимся с ним, как обычно, вечером на этом же самом месте и я передам ему новость о том, что его дорогая племянница Мила приезжала проведать его. Думаю, он будет приятно удивлен.
Глядя на него, Мила не могла избавиться от ощущения, что в этой ситуации что-то не так. Старичок явно не хотел, чтобы ее встреча с дядюшкой состоялась и всеми силами пытался избавиться от нее, постоянно путаясь в своих словах и изречениях. Еще недавно он говорил о том, что дядюшка, возможно объявится только через несколько дней, но теперь был убежден в том, что вечером он увидится с ним и передаст привет… Интересно, подумала она, это спланированная акция или последствия старческого маразма, сразившего этого милого дедушку?
– Я предпочла бы увидеть дядюшку собственными глазами, – осторожно и вежливо, чтобы не обидеть его, возразила она. – Вы ведь понимаете, да? Последний раз мы виделись с ним двадцать лет назад и…
– Целых двадцать лет? – воскликнул старичок с удивлением и покачал головой. – Как же быстро несутся года…
– И я бы очень хотела снова увидеть его и убедиться собственными глазами, что с ним все в полном порядке, – закончила мысль Мила.
– Предыдущие двадцать лет тебя совсем не беспокоило состояние твоего любимого дядюшки, – злорадно ухмыльнулся старик. – Что же изменилось теперь?
Этот вопрос застал Милу врасплох, и она в задумчивости перевела взгляд обратно на дом. Сейчас ей, действительно, было очень стыдно за то, что она совсем не вспоминала о дядюшке, но она точно не собиралась отчитываться в своих поступках перед этим любопытным старикашкой, сующим нос не в свои дела.
– Я могу заверить тебя, что с дядюшкой все в порядке! Можешь смело садиться в свой прекрасный дорогой внедорожник и ехать домой, – продолжал настаивать старичок, поняв, что ответа на предыдущий вопрос он не дождется. – Старина Томас Дункан даже более, чем в порядке! Он самый счастливый человек во всем городе! Если ты уедешь из Лонвилля прямо сейчас, то успеешь добраться до Бостона еще до наступления темноты, разве это не здорово?