Лорд-Дракон
Шрифт:
Раз за разом, я вспоминал свои странные сны и схватки, из которых вышел победителем. Умница-Жак был прав, Меч – лишь орудие, позволяющее мне направлять свою собственную Силу. Источник же ее находился во мне.
Я снова и снова прикасался к нему, будил это дивное ощущение причастности к чему-то большему. Холод больше не беспокоил меня – тепло рождалось внутри и растекалось по жилам, смывая усталость и исцеляя хвори. Оно представлялось мне золотым, под цвет солнца. Что-то происходило с глазами – зрение стало яснее и четче, однообразие пейзажа исчезло, каждый куст, дерево или былинка стали неповторимо индивидуальны.
Память приобрела невероятную глубину, воспоминания
Слова умерли, мысли растворились в золотом сиянии, и в сердце вошел покой.
Мне не потребовалось выглядывать за деревьями шпили замковых башен, я точно знал, что они – там. Причалив к берегу и взобравшись на крутой обрыв, я, наконец, смог разглядеть цель своего путешествия. Кер-Орки торчал на вершине безлесого, каменистого холма уродливой каменной коробкой. Пламенеющий закат окрашивал огнисто-красным грубые каменные стены, штандартов на таком расстоянии было не разглядеть.
Да, полных две лиги и торопиться не стоит. Я взвалил на спину свой нехитрый скарб и осторожно двинулся вперед.
Глава 11
Фернадос выздоравливал медленно и тяжело. Маг осунулся и страшно похудел, его трепала жестокая лихорадка, отнимающая последние остатки сил. Он то и дело проваливался в забытье, из которого его не могли вырвать ни толчки телеги на ухабах, ни голос друга. Никто из задерганных присутствием нежитей гвардейцев не пытался оказать магу помощь, да граф и не рискнул бы подпустить их к нему, дважды на дню он заставлял Фернадоса проглотить полмиски безвкусной чечевичной похлебки и каждый вечер делал перевязку – вот и все лечение. Но дело было не в лекарствах – недуг Фернадоса имел причиной не телесные увечья. Граф ужасно сожалел, что завел разговор о Вильяме, но – откуда ему было знать? Теперь беспокойство за судьбу Стража в конец извело мага, предпринять же что-либо он не мог.
Полная беспомощность доводила Икторна до исступления, не находящая выхода ярость не оставила в душе места для страха или осторожности. Будь у него возможность дотянуться до кого-нибудь из нежитей, и оттащить его смогли бы, только перерезав горло. Но твари это быстро поняли и держались на безопасном расстоянии, лишь раз ему удалось изловчиться и ухватить одного из Дваждырожденных за ногу. Нежить вырвался, оставив сапог в руках обидчика, гвардейцам, бросившимся усмирять пленника, повезло меньше – воспользовавшись тяжестью кандалов, граф проломил одному из солдат колено. Взбешенное умертвие растерзало раненного, больше задевать Икторна никто не рисковал.
Второй проблемой было отсутствие новостей – гвардейцам явно запрещали общаться с пленниками, а мирные сантаррцы не рисковали приближаться к вооруженным путешественникам. Теперь, когда крестьянскую телегу сменили на крытую повозку, граф даже не мог определить, в какую сторону они едут. Колеса то мягко катили по наезженной грунтовой дороге, то подпрыгивали на корнях какой-то заросшей просеки и ветви деревьев скребли полог фургона, изредка шум вокруг подсказывал, что они проезжают через селения, но останавливался отряд всегда в безлюдном, уединенном месте. Уставшие за день гвардейцы принимались ставить палатки и разжигать костры, умертвия, смирившиеся с необходимостью дать живым роздых, раздраженно слонялись по лагерю, пугая лошадей и нервирую солдат. Не успевший убраться с дороги рисковал приложиться зубами о тяжелую железную рукавицу. Граф не испытывал сочувствия к этим людям: верность ли присяге, страх ли перед монаршим гневом заставили их остаться на службе – они выбрали свой путь и пожинали плоды выбора.
В конце концов, нежити отправлялись патрулировать окрестности, и лагерь засыпал.
Это было идеальное время для побега. Икторн терпеливо пилил ближайшее к браслетам звено цепи краем позолоченной пряжки, содранной с высоких дорожных сапог. Гвардейцы напрасно игнорировали это грозное оружие – мягкое незакаленное железо потихоньку поддавалось твердой чангарской бронзе. Но, оставалась проблема мертвецов – без мага ему было ни за что не проскочить мимо Дваждырожденных.
Уже неделю они неизменно ночевали посреди густого леса, а последнюю деревню миновали три дня назад, гвардейцы неуловимо подтянулись – какой бы ни была цель путешествия, она приближалась. Времени для действий оставалось в обрез, и граф решился надавить на Фернадоса. В этот вечер, словно сговорившись, нежити никак не желали убраться из лагеря, а гвардейцы устраивались на ночь целую вечность.
Ближе к полуночи, однако, все успокоилось – люди и кони погрузились в сон.
Выждав с полчаса, граф подобрал цепи краем овчины, чтобы не звякнули, и сел. Они ночевали там же, где и ехали – в большом, обтянутом серой парусиной фургоне.
– Не трудись, – голос мага заставил Икторна вздрогнуть, – я знаю, что ты хочешь спросить. Ответ – нет. Мне ни за что не совладать с пятерыми.
– Нам не обязательно сражаться – если ты сумеешь отвести им глаза…
Фернадос вздохнул.
– Раньше, может быть, я и смог бы, но сейчас – нет. Без Амулета я практически бессилен, вся энергия уходит исцеление. Извини.
– Твои раны неплохо рубцуются…
– Дело не во мне, – голос мага звучал почти как прежде и граф заподозрил, что большая часть недуга Фернадоса – хорошо разыгранный спектакль. – Жак ранен, довольно тяжело и Клятва Верности требует, чтобы ему была оказана помощь.
– Ты говорил, – неприятный холодок пробежал по спине Икторна, – что Жак сопровождает Дэвида.
– Я предполагал, что они едут вместе. Нападение произошло недавно и то, что он остался жив, обнадеживает – может, им удалось отбиться.
– А Вильям? – граф тотчас пожалел о своем вопросе.
– Я не чувствую его, – голос мага прозвучал глухо и невыразительно. – Связь между нами прервалась и теперь ему придется рассчитывать только на себя.
Граф промолчал. Воцарилась тишина, красные отсветы костров играли на парусине фургона.
– Надо что-то делать!
– Да, надо.
– Гильдия знает, где мы?
Маг покачал головой.
– Я бы не стал рассчитывать на Гильдию. За нами ехал крупный отряд, им ничего не стоило понять, что произошло, а пара умертвий для них – не преграда, да и здесь, в Сантарре, полно гильдийских агентов. Где они? – Икторн промолчал. – Нежити совершенно спокойны – нас никто не преследует. – Маг досадливо крякнул. – Этого не должно происходить! Пятеро Дваждырожденных действуют заодно с людьми – это не естественно!
– Повелитель?
– Если его еще нет, то все идет к тому.
Граф вздохнул и высказал то, о чем боялся даже думать:
– Они используют нас против Дэвида.
– Несомненно, но сейчас мы не можем им помешать. Без помощи извне все наши усилия – тщетны. Мы должны ждать. И надеяться, что Жак удержит малыша от безрассудства. Тихо! – Маг напрягся. – Умертвие возвращается! – И он умолк.
Граф тихо лег и прислушался к всхрапыванию встревоженных лошадей. К тому времени, когда Дваждырожденный вновь ушел из лагеря, Икторн уже спал.