Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
– Из духового ружья, милорд, – продолжал дворецкий, – которое миледи оставила здесь. Получив его, я вышел и увидел мистера Бакстера. Он ходил вдоль кустарника. Я пытался преодолеть соблазн, но не смог. Такого со мной не случалось с самого детства. Словом, я…
– Подстрелили его?
– Да, милорд.
– А, вот о чем он говорил! Вот почему передумал! Далеко он был?
– В нескольких футах, милорд. Я отбежал за дерево, но он так быстро повернулся, что я понял: выбора нет. Надо уходить, пока не выгнали.
– А я думал, вы уходите из-за Конни. Она же вас подстрелила.
– Нет, не подстрелила. Ружье почему-то выстрелило, но пуля прошла мимо.
Граф громко фыркнул.
– А еще говорит, она меткая! Не может попасть с шести футов в неподвижную цель. Вот что, Бидж, хватит этой чуши. Я без вас не выживу. Сколько вы тут служите?
– Восемнадцать лет, милорд.
– Восемнадцать лет! И уйти после этого? Нет, такой чуши…
– Боюсь, милорд, когда миледи узнает…
– Она не узнает. Бакстер уехал.
– Уехал, милорд?
– Вот именно.
– Но я так понял, милорд…
– Мало ли, что вы поняли! Уехал. Значит, с нескольких футов?
– Милорд!
– Вы же сами сказали.
– Да, милорд.
– Та-ак, – промолвил лорд Эмсворт.
Рассеянно взяв ружье, он отрешенно зарядил его, радуясь и гордясь. Конни промазала с шести футов, стреляя в неподвижную крупную цель. Бидж не промазал, как и Джордж, но на ничтожном расстоянии. Только он, Кларенс, граф Эмсвортский, поистине меток.
И тут какой-то голос прошептал: «Случайная удача». Неужели он ошибся? Неужели, думал лорд, девять раз из десяти он бы промазал?
Раздумья эти нарушил странный звук. Граф выглянул в окно. Бакстер заводил мотоцикл.
– Это мистер Бакстер, милорд, – пояснил дворецкий.
– Я вижу. Как вы сказали? На каком расстоянии он был?
– Ярдах в двадцати, милорд [5] .
– Теперь смотрите!
Грохотание мотора прервал пронзительный крик. Руперт Бакстер подпрыгнул на шесть дюймов [6] , держась за ногу.
5
Ярд – 0,9144 м. Соответственно, 20 ярдов —18 м 28,8 см.
6
Дюйм – 25,4 мм. 6 дюймов —1 м 52,4 см.
– Так, – сказал лорд Эмсворт.
Бакстер отнял руку от ноги. Он был умен и понимал, что в Бландингском замке задерживаться опасно. Из этого ада можно только бежать. Грохот достиг вершин, немного спал и затих совсем. Бывший секретарь исчез на просторах Англии.
Лорд Эмсворт смотрел в окно, не в силах оторвать взора от места своей славы. Бидж почтительно глядел ему в спину. Потом, словно совершая обряд, соответствующий торжественности момента, он взял свой бокал и поднял его.
В буфетной царил мир. Сладостный воздух лета струился в открытое окно. Так и казалось, что природа протрубила отбой.
Бландингский замок снова стал раем.
Погребенное сокровище
В зале «Отдыха удильщика» беседа перешла на ситуацию в Германии, и все сошлись во мнении, что Гитлер находится на перепутье и скоро будет вынужден решиться на какой-нибудь определенный шаг. Нынешняя его политика, объявил Виски С Содовой, – это не более чем переливание из пустого в порожнее.
– Ему придется либо отрастить их, либо сбрить, – сказал Виски С Содовой. – Не может же он и дальше сидеть верхом на заборе. Либо у человека есть усы, либо их у него нет. Среднего не дано.
Задумчивую паузу, наступившую вслед за этим приговором, прервал Светлый Эль.
– Кстати, об усах, – сказал он. – Теперь они все куда-то подевались, во всяком случае такие, какие заслуживают названия «усы». Что с ними произошло?
– Я сам часто задаю себе такой вопрос, – отозвался Джин С Итальянским Вермутом. – Где, спрашиваю я себя, те великолепные висячие усы нашего детства? В семейном альбоме у меня дома есть фотография дедушки в молодости, и на ней он – пара глаз, выглядывающих из колючей живой изгороди.
– У них были особые чашки, – ностальгически заметил Светлый Эль, – чтобы не мочить свою растительность в кофе. Что ж, дни эти навсегда ушли в прошлое.
Мистер Муллинер покачал головой.
– Не совсем, – сказал он, помешивая свое горячее виски с лимоном. – Признаю, что они встречаются реже, чем раньше, но в глухих сельских уголках эти своеобразные заросли оберегают свою пышность. Сохранению их отчасти содействует скука, а отчасти здоровый, чистый спортивный дух, который сделал нас, англичан, тем, что мы есть.
Светлый Эль сказал, что он не совсем понял.
– Я говорю вот о чем, – сказал мистер Муллинер. – Людям, круглый год заточенным в сельских местностях, жизнь не предлагает ничего увлекательного, и за неимением лучшего они наперегонки отращивают усы.
– Что-то вроде состязания?
– Именно. Один землевладелец пытается превзойти соседа пышностью усов, а воспламенившийся сосед принимает ответные меры. Подобные состязания часто сопряжены с бурей чувств и сопровождаются пари между сторонними наблюдателями. Во всяком случае, так уверяет меня мой племянник Брансипет, художник. А кому и знать, как не ему? Ведь нынешним своим благосостоянием он обязан им, и только им.
– Он отрастил усы?
– Нет. Он просто был втянут в смерч борьбы за первенство между лордом Бромборо – Рамплинг-Холл, Нижний Рамплинг, Норфолк, и сэром Престоном Поттером, баронетом, – Вейпли-Тауэрс в том же графстве. Самые марочные усы в наши дни наблюдаются в Норфолке и Суффолке. Полагаю, их росту содействует влажный и соленый морской воздух. Либо он, либо еще какое-то не менее стимулирующее средство воздействовало на усы лорда Бромборо и сэра Престона Поттера, ибо в тот момент в Англии скорее всего нигде не нашлось бы ничего равного «Радости» первого и «Любви в безделии» второго.