Лорд-грешник
Шрифт:
Эван поехал рядом с ним.
– Ваши друзья были разочарованы, когда получше рассмотрели меня.
– Они вас не за того приняли, тупые увальни.
– Как вас много. И куда вы направляетесь?
Парень снова пожал плечами.
– Большей частью на побережье. А я вот собрался в Новую Шотландию, если устроюсь на корабль. По мне, лучше быть нищим там, чем торчать у моря, пытаясь стать рыбаком. Я арендатор и думаю, что если не разбогатею, так хоть с голоду не помру. В Канаде, говорят, всегда можно найти, чем прокормиться.
Эван оглядел идущих впереди людей. Должно быть, это семьи, которых согнали с их земель. Не об этом ли говорили сестры вчера за обедом? Впрочем, по сравнению с другими его собеседник выглядел на удивление энергичным…
– И за кого же меня приняли?
– За волшебника. – Молодой человек хихикнул и покачал головой. – Прошлой ночью женщины не спали, все дожидались чуда. Я мог бы сказать им, что никакого волшебника нет, но потом подумал: если это поможет им надеяться и ждать, то особого вреда не будет.
– Неужели они думают, что волшебник вернет им их дома?
– Нет, но он придет и даст им немного денег. Такие глупые небылицы рассказывают в холмах годами. К примеру, когда сгорают несколько церковных приходов, ночью появляется волшебник и дает людям деньги, чтобы у них было с чем начать жизнь заново.
– Этот волшебник, должно быть, очень богат, если он переселяет целые приходы…
Однако молодой человек явно не понял мрачного юмора Эвана.
– Он много не дает – только чтоб хватило купить инструменты, заплатить аренду и все такое. Людям не хочется начинать с долгов – ростовщики только и ждут, когда можно будет содрать с них шкуру. – Молодой человек поднял голову и улыбнулся. – Я мог бы сказать, что всадник не тот, кто им нужен, – вы ведь не волшебник, и теперь не ночь…
Да, не волшебник, но Эвану очень хотелось быть им. Он пошарил в жилетном кармане и выругался, нащупав там всего несколько монет.
– Ты вроде бы честный парень. Сожалею, но это все, что у меня есть. Возьми, этого хватит, чтобы купить им еду.
Приняв монеты, юноша кивком выразил свою благодарность, и Эван, развернув коня, поехал к холмам.
– Если увидите волшебника, укажите ему на эту дорогу, – крикнул вслед Эвану его новый знакомый. – Я мог быть не прав, а женщины – правы.
– Значит, нам грозят большие неприятности? – вздохнула. Анна ушла, чтобы помочь Джилли с обедом, а она из сочувствия осталась.
– Да. – Брайд расстроенно шмыгнула носом. – Кто бы ни украл пластины, я всегда молилась только об одном – чтобы их поскорее переплавили. Как-никак медь ведь дорога сама по себе…
Она хорошо помнила тот день, когда они пошли в город на празднество, оставив дома Уолтера. После возвращения они увидели, что в доме побывал вор, и у нее упало сердце; но пропажа кое-каких денег и ожерелья матери оказалась мелочью. На следующий день, открывая по какому-то делу сундук, где хранились пластины отца, Брайд обнаружила, что он наполовину пуст.
Кроме обычных пластин, в сундуке хранились также специальные медные пластины, которые отец сделал еще до ее рождения, – с них печатались гравюры, демонстрирующие высоты его непревзойденного мастерства. К несчастью, там находись также свидетельства его слабости и гордыни.
Все специальные пластины были подделками, и среди них копии гравюр старых мастеров, а также имитации произведений художников эпохи Возрождения, известные специалистам, но считавшиеся утерянными.
Гравюры Каральо, так восхитившие лорда Линдейла, тоже были подделкой ее отца, предназначенной расширить серию «Любовь богов», но опасность, связанная с этими пластинами, была сущей мелочью по сравнению с тем, что сейчас волновало Брайд. Ее отец великолепно подделывал также пластины, с которых печатались банкноты, а кроме того, печатал их и пользовался ими.
Брайд, увы, тоже не удержалась от этого соблазна, хотя пользовалась пластинами редко и с величайшей осторожностью – ведь до недавнего времени наказанием за это преступление была смертная казнь. Теперь фальшивомонетчиков ссылали на каторгу в Новый Южный Уэльс, но и это было слабым утешением.
– Воры наверняка сразу поняли, что именно попало к ним в руки. – Брайд насупилась и посмотрела в окно. – Они либо сами печатают деньги, либо продали опасные пластины тому, кто умеет это делать. Мало того, что для этого требуется станок и довольно трудно подделать бумагу, но надо еще найти человека, способного безупречно имитировать сигнатуру.
– На мой взгляд, подпись просто безобразная. Но может, банкноты еще находятся в обращении? – с надеждой произнесла Джоан.
– Мелкие деньги могут обращаться, пока не истреплются. К сожалению, крупные банкноты люди обычно меняют в банке на серебро, а уж банк обязательно проверит номер, сигнатуру и бумагу. Возможно, у них есть запись о человеке, которому первоначально выдана купюра с таким номером.
– Остается надеяться, что фальшивомонетчики достаточно осторожны и подделают настоящую купюру этого года, – предположила Джоан. – Они повторят номер, и, если одна вернется на обмен, банк может счесть ее настоящей.
– Фальшивомонетчик, небрежно относящийся к подписи, вряд ли будет внимателен к другим деталям. Его непременно схватят и узнают, откуда у него пластины. Ворам нет смысла покрывать нас, а значит, мы окажемся их сообщниками.
– Может, они сделали всего несколько штук?
Брайд ухватилась за эту возможность, как утопающий за соломинку. Конечно, они поняли опасность своего предприятия, когда пустили в обращение первые банкноты. Даже самый наглый фальшивомонетчик, если он не дурак, осмелится выпустить в месяц одну или две пятидесятифунтовые купюры, а Брайд так вообще не решалась их выпускать.
К несчастью, преступники часто глупы, поэтому их ловят. А если они попадутся, то могут указать пальцем на этот дом.
– Похоже, Уолтер не нашел воров. – Джоан стала складывать бумаги в ящик. Судя по ее тону, она считала, что он даже не пытался.
Но Брайд как раз этого и опасалась. Уолтер поклялся вернуть пластины или уничтожить их, и если он нашел людей, желающих разбогатеть таким образом, то подверг себя большой опасности.
Брайд молила Бога, чтобы оказалось, что Уолтер солгал ей и просто бросил ее, но пластины он так и не нашел.