Лорд и леди Шервуда. Том 4
Шрифт:
– Твоя или моя ночь?
Заметив лукавый взгляд Робина, брошенный на нее из-под длинных темных ресниц, Марианна улыбнулась:
– Наша ночь! Поделим ее поровну?
По его губам пробежала так хорошо знакомая ей улыбка. Робин скользнул по Марианне откровенно ласкающим взглядом и ответил:
– Договорились, моя леди, поделим поровну!
– Отец! – со звонким возгласом в купальню вбежала Гвендолен.
– Робин, ты не закрыл дверь?! – испуганно прошептала Марианна, прячась от дочери за спину мужа.
– Забыл! – виновато прошептал в ответ Робин, не сдержав улыбки.
– Отец, сэр Эдрик сердится и ворчит, что столы
– Гвен, – спрятав улыбку, строго сказал Робин, – я так крепко обнимал матушку, что испачкал ее своей пропыленной насквозь одеждой, поэтому она тоже должна была вымыться. Возвращайся в трапезную, дочь, и передай сэру Эдрику, что мы оба через четверть часа сядем за стол.
Гвендолен важно кивнула и убежала. Робин и Марианна посмотрели друг на друга и безудержно расхохотались.
Запрокинув голову, Марианна с нежной улыбкой посмотрела на лицо спящего Робина. Не удержавшись, она высвободила руку и кончиками пальцев провела по краешкам его полуоткрытого во сне рта. Робин сонно улыбнулся, перехватил руку Марианны и, спрятав ее под покрывало, прижал к своей груди, накрыв сверху ладонью.
Они уснули перед рассветом, истомив друг друга ласками и взаимным пылом. Чувствуя во всем теле сладкую усталость, Марианна дотронулась до собственных губ, чуть распухших от бесчисленных поцелуев Робина – то нежных, то жадных, то почти грубых и требовательных. Бросив взгляд в окно, она гибко потянулась и уже решительно отвела от себя руки Робина.
– Куда ты? – недовольно спросил сквозь сон Робин, пытаясь притянуть ее обратно к себе.
– Пора вставать! – ответила Марианна, склонившись над ним и поцеловав его в уголок рта. – Солнце уже поднялось.
– И пусть его! – проворчал Робин, не открывая глаз. – Мы только уснули, а с дороги можно поспать и дольше обычного!
– Так ведь это ты с дороги, милый! – улыбнулась Марианна и, поцеловав его еще раз, поднялась с постели.
Одеваясь, она спросила о пожеланиях Робина относительно завтрака и услышала в ответ, что ему решительно все равно, что подадут на стол, лишь бы утренняя трапеза прошла в обществе Марианны и Гвендолен. Посетив купальню и уложив косы, Марианна прошла в покои дочери, которую пыталась извлечь из постели молоденькая нянька, но Гвендолен молча брыкалась и с головой укутывалась в одеяло.
– Да будет вам, леди Гвен! Ведь уже утро, пора вставать! – стягивая с девочки одеяло, ласково урезонивала ее девушка.
Гвендолен в ответ лишь капризно морщила нос и пыталась оттолкнуть нежные, но настойчивые руки няньки. Отстранив девушку, Марианна села на край постели и принялась одевать дочь. Узнав руки матери, Гвендолен, не открывая глаз, потянулась к Марианне и обняла ее за шею.
– Матушка! – прошептала она с сонной улыбкой, которая в точности повторяла улыбку Робина.
В конце мая наследнице и единственной дочери графа Хантингтона должно было исполниться семь лет. Гвендолен родилась днем, предшествующим дню рождения самого Робина, и тот, взяв в первый раз дочь на руки, шутливо сказал Марианне, что она не оставила мысли делать ему именно такие подарки ко дню рождения. Гвендолен была светловолосая, как Марианна, но глаза у нее были отцовские – большие, бездонно синие, как вечернее небо, и так же,
Отправив дочь умываться под приглядом няньки, Марианна сходила на кухню отдать обычные указания на день, выдала поварам запасы из кладовой и распорядилась накрыть в покоях Робина завтрак для него, себя и Гвендолен. Когда она пришла в графские комнаты, Робин уже был там, полностью одетый, и его волосы еще оставались влажными после купальни. Прибежала Гвендолен и, бросившись отцу на шею, принялась целовать его, приговаривая, за какой из подарков следует очередной поцелуй.
– А этот тебе только за то, что ты наконец вернулся домой! – довольно закончила она и звонко чмокнула Робина в щеку.
– Угомонись, моя лисичка! – рассмеялся Робин и усадил дочь за стол. – Ты уже решила, как назовешь своего пони?
Гвендолен важно кивнула:
– Я буду звать его Крэддок.
– Крэддок? Любимый! – перевел Робин с валлийского языка имя, которое дочь придумала для пони. – Он так успел тебе понравиться, Гвен?
– Нет! Его так зовут, отец, – ответила Гвендолен, – он сам мне об этом сказал.
Робин обменялся взглядом с Марианной, и та едва заметно пожала плечами. Может быть, слова Гвендолен были просто детской игрой, в которой она одушевляла все вокруг себя. А может, девочка уже не только обладала способностями, дарованными смешением крови двух Посвященных семейств, но и начала пользоваться этими способностями.
– Отец! – отвлек их требовательный голосок Гвендолен. – Ты до сих пор не показал мне подарок, который привез матушке!
– Она его тоже еще не видела! – рассмеялся Робин.
Встав из-за стола, он ушел в другую комнату и, вернувшись, обвил шею Марианны золотым ожерельем с крупными прозрачными аметистами розового цвета. Взяв руку Марианны, на которой был перстень леди Рианнон, Робин поднес ее к ожерелью, и Гвендолен радостно захлопала в ладошки: аметисты в ожерелье и камень в перстне превосходно подходили друг другу.
– У тебя безупречный вкус! – заявила Гвендолен, восторженно глядя и на родителей, и на украшения.
– Спасибо за похвалу, моя маленькая леди Гвен! – рассмеялся Робин и поцеловал руку Марианны. – Я очень старался оправдать твое высокое мнение обо мне.
– Благодарю тебя, мой лорд! – тихо сказала Марианна, вскинув на Робина сияющие глаза, в которых он прочел признательность за то, что его подарок так подходил дорогому ее сердцу перстню.
Другим украшением он бы ее обрадовал, но не растрогал так глубоко: в распоряжении Марианны было много драгоценных вещей. Как он и обещал ей в Шервуде, так и делал – баловал подарками, не соблюдая никакой меры. Украшения, дорогие ткани для нарядов, редкие книги – она получала все это от него без малейших просьб: он сам угадывал или предвосхищал ее желания.
– Ты уже поблагодарила меня, моя радость, – так же тихо ответил Робин, ласково проведя ладонью по уложенным косам Марианны, – ночью, сполна!
– Но ведь ты ночью еще ничего не знала о подарке! – удивилась Гвендолен и, округлив глаза, вопросительно посмотрела на мать, забыв о варенье, которое размазывала пальчиком по ломтю теплого хлеба.
– Она догадалась о нем, – улыбнулся Робин, – и поцеловала меня заранее.
– Ох, мой лорд! Прикусите язык! – фыркнула Марианна, укоризненно посмотрев на Робина, и в ответ получила дразнящий и насмешливый взгляд синих глаз, от которого вновь замерло ее сердце.