Лоренцо Великолепный
Шрифт:
Но сам Лоренцо на великолепном скакуне, присланном в подарок королем Неаполя, ехал не в цветах Лукреции Донати, а в тунике флорентийских цветов – красном с белым. Бриллианты, жемчуга, золото… Дотошные потом подсчитали стоимость наряда – десять тысяч флоринов.
Не хуже разодет и Джулиано – в серебро.
– Слабоват конь-то… Как он биться будет?
Зря сомневались зрители, Лоренцо пересел на боевого коня, присланного в знак примирения из Феррары, надел доспехи – подарок Галеаццо. Вот теперь в его одеянии присутствовал цвет его Дамы Лукреции
Бились от полудня до заката.
Сам Лоренцо потом честно записал в дневнике, что вовсе не был лучшим, но получил награду победителя из рук Лукреции Донати. Разве друзья могли не сыграть в поддавки ради победы своего обожаемого Лоренцо?
Этот турнир действительно остался в анналах.
На следующий день виа Ларга с утра была запружена желающими поздравить победителя – Флоренция славила нового правителя, хотя Пьеро Медичи еще был жив.
Сам Пьеро не мог присутствовать ни на турнире, ни даже на последовавшей в июне свадьбе сына, болезнь окончательно приковала его к постели.
Почти сразу прекрасная Лукреция Донато почувствовала угрозу своей власти над Медичи. Рядом с ней появилась та, которую прославит не столько красота, сколько очарование – Симонетта Веспуччи.
К развеселой компании братьев Медичи – Лоренцо, а теперь уже и подросшего Джулиано, – нередко присоединялись Веспуччи. Эти братья такие разные – старший Антонио книжный червь, ему больше нравились философские диспуты у Фичино, чем беспокойные загулы, младший Америго и вовсе в доминиканском монастыре, постриг не принял, но книги прочитал все.
Самым скучным был средний – Марко Джеронимо. Но ему, по мнению друзей, повезло больше всех. Невзрачный торговец, скучный и даже занудный, он умудрился удачно жениться в Генуе. Супругу полагалось представить Медичи, иное было бы расценено как нарушение приличий.
Когда Марко произнес: «Донна Лукреция, позвольте представить вам мою жену Симонетту» – и отступил на полшага, чтобы та могла выйти для поклона, всем показалось, что в окна заглянуло солнышко. А оба брата Медичи, совершенно случайно оказавшиеся тут же, потеряли дар речи.
Шестнадцатилетняя Симонетта не была похожа на обычную девушку. Это нежное зеленоглазое создание казалось видением, Лоренцо даже подумал, нет ли у нее ангельских крыльев за спиной.
Крыльев не было, но были правильные черты лица, прекрасные светлые волосы, стройная фигурка и нежный, словно звон колокольчика, голос. А еще обаяние. Если у некрасивого Лоренцо оно особенное, граничащее с чертовщинкой, то у Симонетты именно ангельское. С первого взгляда ясно, что она чиста и невинна.
Как такое дитя могло быть чьей-то женой?!
Обомлели не только Лоренцо и Джулиано, в восторге любовалась супругой Марко Наннина, застыл пораженный Боттичелли, прикусил язык язвительный Полициано, притих насмешник Пульчи… Во Флоренции появился ангел во плоти.
Сама Симонетта к такому вниманию была явно не готова, она чуть смущенно оглядывалась и обрадовалась, когда Лукреция подозвала
– Иди сюда, дитя мое, не то эти насмешники, как только придут в себя, начнут говорить глупости. Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, донна Лукреция.
«Как Джулиано», – подумала Лукреция, покосившись на младшего сына.
Джулиано все еще был вне себя, он стоял словно громом пораженный. Если бывает любовь с первого взгляда, то это она.
Сама Симонетта тоже косила взглядом на Медичи, но скорее испуганная его реакцией, чем пораженная его красотой.
Лукреция взяла с Марко слово, что тот будет приводить свою супругу почаще. Тот вздохнул:
– Не могу, донна Лукреция, я скоро уезжаю. Дела, – сокрушенно развел руками Веспуччи.
– Куда? – более глухим, чем обычно, голосом поинтересовался Лоренцо.
– В Сирию. Я же купец, мое место в пути.
Сирия – это хорошо, Сирия – это далеко от Флоренции, к тому же туда не возьмешь с собой молодую жену.
– Но донне Симонетте вы позволите приходить ко мне? – вполне невинным тоном поинтересовалась донна Лукреция.
Меньше всего Марко хотелось, чтобы жена без него появлялась в доме Медичи, особенно рядом с откровенно пялившимся на нее Джулиано, да и старший братец смотрит не отрываясь. Это прекрасно понимала их мать, потому и сказала «ко мне», а не «к нам», словно не все равно. Отказать донне Лукреции Медичи Марко Веспуччи не мог, он же не безумный. Оставалось надеяться на благоразумие жены. В конце концов, кто из мужей не рогат нынче?
И, хотя рога от хозяев Флоренции все равно рога, Марко смирился.
После ухода молодоженов Джулиано мрачно посетовал:
– За что этому слизняку такое счастье?
Марко Веспуччи вовсе не был слизняком, он был спокойным честным купцом, насколько купец может быть честным. Но по сравнению с блистательными Медичи, конечно, проигрывал.
Его успокаивал старший брат:
– Марко, все зависит от твоей жены. Лоренцо столько лет слагает стихи и даже устраивает турниры в честь Лукреции Донато, дарит ей подарки, но я точно знаю, что они не любовники. Медичи сумасшедшие, они могут спать со шлюхами и платонически любить уважающую себя даму.
Он был прав, избрав своей Дамой сердца Лукрецию Донато, когда ему было всего шестнадцать, Лоренцо, рано познавший Венерины удовольствия с доступными женщинами, продолжал и через много лет боготворить свою избранницу, посвящая ей стихи и даря подарки. Мало того, Великолепный был в приятельских отношениях с супругом своей Музы Никколо Ардингелли, помогал тому, как мог. Никколо, точно зная, что любовь Медичи чисто платоническая, не возражал против такого покровительства, поскольку оно надежно защищало Лукрецию от излишнего внимания остальных. Сама Лукреция с удовольствием царила на балах, принимала дары от поклонника и была верна мужу. Такое положение дел всех устраивало – Ардингелли имел верную жену, та внимание и подарки Медичи, а сам Лоренцо официальную богиню для поклонения.