Лось 2
Шрифт:
— Спасибо, но нет. Пирожковая в подвале — вот венец моих гастрономических устремлений на ближайшую неделю!
— А вечером ты как? — озадачилась сокурсница, питавшаяся исключительно по модным местам.
— А вечером у меня хит недели — пельмешки с макарошками! Или пельмешки с картошкой! В особо трудных случаях — картошка под вермишелью!
— А на десерт? — уточнила Валя, обернувшись к нам и искрясь непонятными чувствами, но вроде бы не злыми.
— А на десерт вообще комплимент от шефа — сухари со сгущенкой! Вкуснота неописуемая! — и подмигнул девчонкам, обрывая разговор вместе со звонком — болтовню во время лекций не одобрял ни один преподаватель.
— Миша, Миша! — спустя пять часов Валя с Ириной вдвоем зажали меня в раздевалке, потеряв где-то свою обычную свиту воздыхателей и прилипал, — А может, все-таки пойдешь с нами? Если ты из-за денег, так мы платим, и не только за тебя. Андрей и Борис вон не тушуются!
— Девочки, — нагло сгреб обеих в охапку, закружил и чмокнул в раскрасневшиеся щеки, — Закон джунглей — Лось платит за себя сам. Если вы так переживаете за мое невежество в культуре питания в нашей самой культурной столице, то на следующей неделе с удовольствием приглашаю вас в любой ресторан по вашему выбору. Но, правда, только вас! Кузнец нам не нужен!
— Э… кузнец?..
Продолжая тискать девчонок, пересказал им киношный эпизод с шуткой про кузнеца и сеновал, заставив обеих засмеяться.
— Ладно, Лось — король джунглей, ловлю на слове! — хихикнула Ирина, поправляя растрепавшуюся в процессе возни прическу, — Во вторник пар мало, ресторан с тебя! — и обе красотки, облачившись с моей помощью в безумно дорогие модные курточки на меху, упорхнули, оставив мне будоражащий либидо аромат на одежде.
Ароматы дешевой студенческой пирожковой, куда завернул по пути из универа, запах дорогих духов перебили намертво. Но, увы, девчонкам я не врал — от ближайшего поступления денег меня отдаляли еще три долгих дня, а Марта Антоновна занятия в кредит не проводила. Условия скидки — я допускал, что находились жадины, согласные на них, — мне категорически не подходили, и мой рацион взаправду сужался до озвученных Ирине магазинных пельменей с целыми двумя видами гарнира. И если не напроситься на ужин к Максу с Юлей, то покупные чебуреки становились единственной отрадой в этом параде кулинарных изысков. К тому же сегодня у меня планировалось собеседование по одному из выловленных в газете объявлений, которое хрен знает насколько затянется, поэтому сделал выбор в пользу известного зла, предпочитая явиться на встречу сытым.
Кивнув нескольким примелькавшимся завсегдатаям, забрал из рук буфетчицы чай со свертком печева и устроился за стойкой, расположенной по периметру небольшого помещения — два столика с сидячими местами ни разу не удалось застать свободными, всегда их кто-то оккупировал, сегодняшний день не стал исключением. Женщина, зашедшая и вставшая в очередь вслед за мной, и даже дословно повторившая мой заказ, несмотря на кучу свободного места, расположилась вплотную, вторгаясь в мое личное пространство.
— Это съедобно? — спросила она, недоуменно разворачивая промасленную бумагу.
— На вкус и цвет… — пожал плечами, вгрызаясь в брызжущий мясным бульоном обжаренный бок чебурека.
— А куда выбрасывают пакетик? — еще раз отвлекла она меня от еды, отложив на время сверток с пирожками и занявшись стаканом чая.
— Если не лень — несете до мусорки, — оторвавшись от трапезы, я указал на нужное направление, — Или можете как я! — оторвал кусок от свернутого кульком листа бумаги и аккуратно выудил на него собственный чайный пакетик, — Выкинете потом все разом, когда поедите.
Не вынимая заменяющей ложку деревянной палочки из стакана, захлебнул чебурек горячим чаем и вновь впился зубами в истекающий соком обед, попутно слизывая убежавшие жирные капли с пальцев, вызывая брезгливое передергивание у моей ненароком образовавшейся собеседницы. Не поймите неправильно — я прекрасно знал назначение салфетки, ножа и вилки и умел ими пользоваться, но при чем тут дешевая забегаловка, где этих предметов сроду не водилось, а вместо ложки обычно использовалась одноразовая деревяшка? В чьей одноразовости, кстати, не у одного меня возникали сомнения, поэтому строго соблюдаемой традицией было ее сломать, прежде чем выкинуть, просто на всякий случай!
И эта же вспышка презрения заставила взглянуть на соседку более внимательно, потому как если ты такая цаца, которую до глубины души шокирует сервировка в виде куска оберточной бумаги и облизывание пальцев, то хуйли ты здесь делаешь?! Тщательный осмотр незнакомки ничего не дал кроме подспудно возникшего впечатления, что дамочка в забегаловке смотрится чужеродным элементом. И даже более неуместно, чем могла бы смотреться недавно выпорхнувшая из моих объятий Ирина Соль, признававшая лишь дорогие рестораны и с трудом мирившаяся с необходимостью обедать в студенческом кафе, которое сегодня мне тоже было не по карману.
На первый взгляд моя сотрапезница была средних лет (то есть где-то между тридцатью и сорока), ухоженная (что сбивало меня в определении возрастной планки), не гнушавшаяся стилистов и визажистов. Чуть выше меня (однозначно с искрами!) и жгучая брюнетка (что навевало мысль о краске — не бывает у славянок таких насыщенных темных тонов волос!) Закончив осмотр, напоролся на такой же внимательный взгляд.
— Мы знакомы? — ткнулся наудачу, никаких ассоциаций соседка по столу во мне не вызывала.
— Да я вот тоже пытаюсь определиться.
— В смысле?
— Когда человек дважды называет себя моим кровным братом, вроде бы должны проявиться хоть какие-то связи, но хоть убей, этих связей я не вижу!
— Бирск, 1998-й, июнь, больница, — пояснил я связь, уже поняв, с кем имею честь.
— И что?
— В тебе, дорогуша, литра три моей крови. Если учесть, что в человеке их всего пять, то на три пятых ты мне теперь родня.
— Хм… выбраковка?
— Не ваша.
Что-то просчитав про себя, всадница спросила:
— Ты хочешь компенсации?
— Ничего я не хочу, кроме того, чтобы меня просто оставили в покое! В суды не обращался, друг мой тоже. Я понимаю, что сейчас задета ваша клановая гордость и честь, но, поверь, у простых людей тоже имеется чувство собственного достоинства!
— Да что ты знаешь о клановой чести и о нас?! — вспылила Арина Ногайская.
— Ровно то же, что и остальные подданные! — парировал я, понизив голос и перейдя на злой шепот, потому что на нас стали оглядываться, — Вашу честь и кровь я оплачиваю налогами, и заметь, не маленькими! И это бремя я, как и остальное население империи, понимаю. Но оплачивать собственным здоровьем еще и ваши развлечения?!