Лос Анжелес Таймс
Шрифт:
— Как же, держит, и еще как! Но, как мне известно, вы — гений по части умения обводить студии вокруг пальца.
— Да, это правда, — согласился Виммер.
— Какая окончательная сумма бюджета? — спросил Майкл, кивнув в сторону документа.
— Восемь миллионов, не прибавить, не отнять.
— Ну, и как же смотрится этот бюджет в условиях данного города?
— Очень стесненный бюджет при любых обстоятельствах. А кто будет играть главную роль?
— Роберт Харт.
От удивления у Виммера глаза полезли на лоб. — А кто сценарист?
— Марк Адар.
— Директор?
— Один
— Тогда восемь миллионов — совершенно невозможная вещь, даже при директоре вундеркинде.
— Ну, а как насчет десяти миллионов?
— Лучше пятнадцать миллионов, если все можно будет сэкономить на прочих расходах и Харт согласится не на зарплату, а на гонорар от проката.
— Допустим, мы сойдемся на девяти с половиной миллионах. Мы выпустим картину за восемь миллионов, а вы, подключив свои гениальные способности, оформите это за девять с половиной. Думаете, справитесь?
— За двадцать процентов? Нет вопросов.
Майкл улыбнулся. — Я так и думал.
— Сколько я получу за картину?
— Не скрою, очень мало. Все прекрасно знают, что сейчас вы готовы взяться за любую работу, верно?
— Это так.
— И о нашем устном договоре не должна знать ни одна живая душа, ясно?
— Само собой.
— Что ж, тогда лучше сразу все расставить по своим местам. Перво— наперво, между нами не должно быть никаких денежных передач. Еженедельно вы будете посещать местный офис Федерал Экспресс и переводить восемьдесят процентов от оговоренной суммы на адрес, который я вам дам. И хочу еще раз напомнить, что я умнее вас, Барри. Это важно усвоить для нашего дальнейшего сотрудничества.
— Хорошо, вы умнее. Я в состоянии это пережить.
— Мою долю денег нельзя будет отследить. Я помогу устроить так, что с вашей долей будет то же самое. Не в моих интересах, чтобы вы были изобличены.
— А что будет, если меня накроют? Что, если вы недооцениваете контроль со стороны Центуриона?
— Могу заверить вас, что я не недооцениваю Центурион. Скажу вам прямо: если вас поймают, берите всю вину на себя. Я лично буду свидетельствовать против вас. У вас не будет никаких шансов изобличить меня, но если попытаетесь, то сильно пожалеете об этом.
— Вы — сама порядочность, — заметил Виммер.
— Скажите, кто-нибудь еще предлагает вам работу?
— Нет.
— В таком случае, вы правы. Я — порядочный человек — до тех пор, пока все идет гладко. Но шаг в сторону — и вы вновь в тюрьме. Я хочу, чтобы вы отнеслись к этому со всей серьезностью. Барри, если вы предадите меня, считайте себя покойником. Это не бравада, а серьезное предупреждение.
Виммер уставился на Майкла.
— Но с другой стороны, вы заработаете довольно приличные деньги и будете в состоянии реабилитировать себя в глазах общества. В мои планы входит снять много кинокартин, и, пока наши отношения не испортятся, у вас будет работа.
— Звучит многообещающе.
— Стало быть, мы поняли друг друга. Я не хотел бы, чтобы у нас были какие либо недомолвки.
— Мы прекрасно поняли
— Хорошо. Майкл протянул руку, и Виммер ее пожал. — Будьте завтра с утра в моем офисе в Центурионе. К этому времени вам приготовят рабочее место, а пропуск оставят в проходной.
— Да, сэр, — улыбнулся Виммер.
ГЛАВА 27
Вечером в понедельник у Мортона сливки общества киноиндустрии сидели в сумеречном свете ресторана на Мелроз Авеню и демонстрировали себя друг другу. Майкл с Ванессой расположились за одним столом с Лео и Амандой Голдмэн, и с ними были Майкл Овиц, руководитель Агентства одаренных художников и Питер Губер, глава Сони Пикчерс. Майкл был представлен каждому из них, и сейчас они разговаривали на общие темы. Чувство собственной значимости, появившееся после сделки с Центурионом, вновь овладело им.
После ужина, когда дамы удалились в туалет, Лео уперся локтями в стол и подался вперед. — Есть человек, который может руководить проектом Тихоокеанские дни . Его зовут Марти Вайт.
— Я высоко ценю ваше предложение, Лео, — сказал Майкл, но я уже нашел директора.
Брови Лео приподнялись от изумления. — Кого? И как ты мог сделать это, не поставив меня в известность?
— Лео, видимо следует напомнить, что мне не надо испрашивать ваше одобрение для найма директора.
— Господи, черт побери, Иисусе. Мне это известно. Что мне неизвестно, это почему меня не известили об этом. Я должен быть в курсе всего, что происходит на моей студии.
— Знаю. Об этом я слыхал.
— Ты не мог встретиться с кем-то по поводу этой работы, и чтобы я не был в курсе. Ни с каким директором в этом городе.
— Этот человек никогда и не был директором. Поэтому вам ничего и неизвестно о нем.
Лео наклонился еще ниже и постарался говорить тише. — Ты нанял проходимца, который никогда не был директором фильма?
— Ну, он делал такие вещи в школе.
— В школе?
— Да, в школе-студии при калифорнийском университете.
— Ты нанял студента в качестве директора этого фильма?
— Лео, я сам был студентом школы-студии, когда поставил картину Городские вечера.
— Но это же совсем другое дело.
— Нет, вовсе не другое. Это то же самое.
— Майкл, я думаю, у тебя поехала крыша.
— Вы посмотрели киноленту?
— Какую киноленту?
— Лео, в среду я послал вам на просмотр киноролик, сделанный этим парнем.
— Но я ничего не получил.
— так вот, если бы вы получили, у вас тотчас же подскочило бы кровяное давление.
— И что же было на пленке?
— Там была сцена из новеллы Генри Джеймса, которая была так здорово сделана, что я своим глазам не поверил.
— Всего одна сцена?
— Сцена из восьми страниц текста с хорошей панорамой, оркестром и семью действующими лицами.
— Ну, и кто этот парень?