Лось

Федорочев Алексей

Для первого выхода темноты дожидаться не стали, хоть и сердце кровью обливалось от понятий шефа о секретности! Хорошо еще, что за ним идет плотный присмотр, иначе бы дел он наворотил! В четыре часа через неизвестный мне ранее ход пошли на заснеженный пустырь, чтобы засветло оценить площадку.

– Блядь, ебаный в рот!
– донеслось от вставшего колом в раскрытых воротах профессора.

– Ебучая сила! Какого хуя?!!
– отозвался не менее экспрессивно особист, - Я в диспетчерскую!
– и, оттолкнув меня с дороги, бросился обратно по бетонному коридору.

Оттолкнув меня!!! В экзе, который весил около восьмидесяти килограммов! Плюс мои родные шестьдесят с копейками, плюс тяжелый пулемет! А в стену я впечатался ощутимо, даже оттиск от удара плечом остался!

Вслед за Угориным промчался матерящийся профессор. Выглянул, что же так их впечатлило, и тоже начал вспоминать все запасы обсценной лексики!

Слабо заметная на фоне заснеженных холмов арка портала (я помню, что окно не портал, но в первый момент пришло именно это сравнение) и четыре гигантские фигуры рядом, замершие в ожидании. Гигантские - это, конечно, у страха глаза велики, и неправильный угол зрения - стоя на ступенях потайного хода, я смотрел на них снизу вверх. Смирив бешеный стук сердца, хватило сил осознать, что силуэты варьируются в районе двух - двух с половиной метров - примерно одного роста со мной, если брать в расчет высокую платформу бот. Человекообразные, но с другими пропорциями: бугрящиеся мышцами руки достигали колен, плечи - даже у самых раскачанных культуристов таких не видел, людям такие габариты недоступны. Пояс, таз - то же самое, вставший на дыбы медведь - вот самое подходящее сравнение. Зато ноги заметно короче человеческих.

"Это хорошо, значит, не так подвижны" - отстраненно подумал, оценивая противника.

Был случай в Конго, когда пропущенное всеми ответственными службами окно раскрылось в труднодоступной местности. Из всех свидетелей - случайно наткнувшаяся группа сумасшедших немецких натуралистов, неведомо зачем забравшихся в самые джунгли. До заката - тридцать минут. Десять человек предпочли метнуться к машинам и сбежать подальше на безопасное расстояние, пока было время. Радиус гнезда - пять километров, вполне можно успеть. Не успели, там дорог не было, лучше бы вообще с техникой не связывались, на своих двоих по прямой убежать больше шансов было. Одиннадцатый вскарабкался повыше и остался снимать. Спасенные прибывшими войсками пленки (не сам оператор!) послужили основой для ролика, постоянно крутящегося во всех кинотеатрах перед всеми сеансами, разве что мультики для совсем маленьких обходились без познавательного зрелища. Благодаря отчаянному немцу, что ждет этот заснеженный уголок через короткий отрезок времени, я примерно представлял.

У меня положение еще хуже: до заката не больше десяти минут - зима, заход солнца рано. Групп быстрого реагирования из всадниц на горизонте ноль. Развертываемых армейских частей - ноль. За оставшиеся до вторжения минуты даже в экзе я пять километров никак не пробегу - не по снегу. Хлынувший из окна поток тварей мне не пережить, на врезавшихся в память кадрах вспоминается легкость, с которой лавина расползающихся-разбегающихся-разлетающихся тварей помельче размалывает несколько хищных зверей.

Так что никакого геройства - голый расчет: один против четырех или один против миллионов. Нет даже необходимости одерживать победу - достаточно потянуть время до прибытия опытных бойцов.

Продолжил разглядывать противников вживую, по собственным впечатлениям, а не по фильмам прикидывая их сильные и слабые стороны. Кроме коротких ног ничего нового не заметил, как не заметили сотни аналитиков до меня. Что ж, бывал расклад и хуже.

В оставленном здании заполошно заорала сирена тревоги. На этот раз никакой учебной, все всерьез. Процесс эвакуации отработан, сам уже пять раз попадал на тренировочные, в нормативы всегда укладывались...

Только не сегодня. Норматив - полчаса, до заката считанные мгновения, никто не успеет.

Как всегда перед выходом на татами пришло ледяное спокойствие, вытеснившее страх и неуверенность. Аплодисменты сегодня вряд ли сорву, победу по очкам тоже не присудят...

Тяжесть в руке напомнила о пулемете.

"Ха! А ведь еще живем!"

Минута, две, три. Мне кажется, или стало темнеть?

Пора.

– Ну, что он творит, что творит?!
– двое мужчин, стоя на обледенелой крыше лаборатории, наблюдали за разворачивающимся перед глазами действием, эмоционально обмениваясь впечатлениями.

– Двенадцать минут до прибытия, пацан все грамотно делает. Тянет время, разделяя и изматывая наскоками, - возразил шефу капитан Угорин, и тут же сам разразился ругательствами, - Руки!.. в жопу!.. выкормыш гиены! Упреждение же надо брать!!! Все в белый свет!

– Оставь, хлопчик впервые пулемет в руках держит! А нижние шарниры надо будет переделать... Титановый сплав достанешь?

– Останемся живы, я тебе их из чистого золота отолью! Сам! Лично!!!

– Из золота не надо... Куда?!!
– в единый голос заорали профессор с особистом, заметив рискованный маневр вертящейся внизу фигуры.

Люк на крышу открылся, впуская на поверхность еще несколько силуэтов.

– Та-а-ак!!!
– угрожающе протянул капитан, - Я смотрю, эвакуация у нас не для всех?!

– Сами же!..
– невнятно пробормотал Мишка Рыбаков, - На дороге затор. Бежать сейчас - умереть уставшим.

– Ему не хватает света, - невпопад заметил прячущийся за спиной товарища Максим Кудымов.

– Что?
– мгновенно среагировал на высказывание Угорин.

– Ему не хватает света! Твари поднимают пелену и мимикрируют в сумерках, он их поздно замечает! Миш, помнишь, в подсобке прожектор видели?

– Дерзайте!
– профессор, моментально приняв решение, протянул ассистентам связку ключей, - Там их два, для Ваньки заказывал. Один тащите сюда, второй на крышу теплового пункта!
– крикнул он в уже пустой зев люка.

– Хорошую молодежь воспитали, сообразительную, - Угорин с трудом оторвался от ледяного поручня, растирая сведенную от холода и нервов руку.

– Выживем - женюсь на Катьке, и каждый год буду заделывать ей по ребенку!

– Я только за, но почему на Катьке? Ты ж ее на дух не выносишь?

– Как работницу - да, а так она очень даже ничего. К тому же чем тяжелее зарок, тем больше шансов...

– Восемь минут, - отозвался отслеживающий время капитан.

Никогда! Не пытайтесь! Стрелять! Из пехотного пулемета! В прыжке!!!

Без сошек даже на земле меня вело отдачей, а уж в полете! Снесло и опрокинуло, хорошо еще, что в сугроб!

Пол-ленты извел на то, чтобы приноровиться и хотя бы близко класть очереди к размазывающимся в пространстве фигурам. Короткие ноги! Как же! Твари срать хотели на свои недостатки и перемещались по глубокому снегу словно по ровной площадке, вздымая шлейфы из снежной хмари, ухудшающие и без того поганую видимость. Попадания их только задерживали, не причиняя ощутимого вреда, из сотни изведенных патронов лишь один привел к видимому результату, перебив Гладу руку.