Lot-Te-Rей
Шрифт:
Три десятилетия назад слова, обозначающие гендерную принадлежность, такие как "юноша", "девушка", "мужчина" и "женщина" ещё не были внесены в список обсценной лексики, это позднее силами программ-редакторов в текстах электронных журналов и литературных произведений были сделаны правки, заменившие неприличные слова на социально-корректные бесполые термины. Статьи же, распечатанные Иваном, не были откорректированы.
Салливан забеспокоился. Быстрыми, короткими движениями он начал перебирать распечатки: как могло случиться, что мальчишка наткнулся на следы того, что случилось в другое время и в другом мире?
– Привет, Салли!
– услышал тьютор у себя за спиной голос Ивана.
Он вздрогнул и оглянулся. На пороге тесной комнатки стоял мерзкий подросток с картонкой молока и бутербродом в руках.
– Пришел помочь мне изловить маньяка?
– спросил подросток, ставя завтрак на полку.
– Прикинь, полиция закрыла дело, но я тут почитал уголовный кодекс, и, оказывается, что если родственники жертвы живы, дело можно возобновить!
Продолжая говорить, Иван наклонился и извлёк из завалов на полу большой полиэтиленовый пакет. Он раскрыл его и вытащил красную курточку и темный парик.
– Вряд ли, конечно, дело удастся довести до суда, но у сучки остался брат - настоящий псих, как думаешь, ему будет интересно узнать, кто почикал его сестренку?
Иван надел на себя курточку и парик.
– Похож я на девчонку?
– спросил он.
– Завтра хочу выступить в таком виде!
Салливан лихорадочно соображал.
– Нет!
– усмехнулся он.
– Ты похож на мерзкого русского ублюдка! У тебя нет ничего про Стефанию. Ты всё придумал сам.
– Как знаешь!
– сказал Иван.
– Скажи, она тебя просто игнорировала, или смеялась над тобой?
Салливан нервно хихикнул и спрятал руки в карманы.
– Ты не по адресу. Ты всё придумал!
– Конечно, придумал!
– ответил Иван.
– Сейчас воткнуть скальпель в кишки какому-нибудь хумано, это даже не преступление, а так - попытка получить экстремальное удовольствие. Тебе было приятно её резать? Хочешь воткнуть ножик в кого-нибудь ещё?
Иван вплотную подошел к Салливану и, не мигая, смотрел ему прямо в глаза.
– Её братишке не нужны доказательства, - твёрдо сказал он.
– Твой нервный смех и неумелые попытки оправдаться, убедят его в том, что Стефанию зарезал именно ты.
Иван показал на стоящую на полке коробочку.
– Это камера, и она записала всю нашу беседу. Мне больше ничего и не надо.
– Прощай, Салли! Смешное ничтожество! Как ты мог подумать, что ты достоин меня?
– добавил Иван мерзким тонким голоском, отступая чуть назад.
– Я хочу, чтобы ты меня зарезал! Выпустил мне кишки, ведь это так приятно.
Иван засмеялся.
"Хочу, чтобы ты выпустил мне кишки?" - повторил про себя Салливан. Конечно же! Это было решением всех проблем. Он вдруг ясно увидел, что будет дальше: ублюдок готовил эссе про кровавый эстес? Он нацепил на себя женский парик? Сейчас он произнёс фразу, которая вполне может быть истолкована, как желание получить удовольствие от разрезания на кусочки. Что же! Тьютор лишь выполнит волю своего ученика.
Салливан улыбнулся.
– Да, малышка! Если ты действительно этого хочешь...
Он резко выбросил руку из кармана, метясь Ивану в живот. Выпад был быстр, и Салливан почувствовал, как скальпель прорезает плоть. Но для смертельного удара сноровки не хватило. Мальчишка успел отклониться и выставить вперед руку, отводя скальпель в сторону. В следующий миг у Салливана перехватило дыхание - колено юноши резко вошло ему в солнечное сплетение. Салливан обмяк и с грохотом рухнул на пол, уже не чувствуя, а только как-то безразлично констатируя, как кисть с хрустом выворачивается, и скальпель со звоном падает на пол. Тут же правая рука Ивана метнулась к значку-видеокамере, закреплённому на куртке тьютора, и сорвала его.
Когда Салливан отошёл после удара, Иван уже перемотал левую руку бинтом. Комната была забрызгана кровью, кровь пропитала и одежду Салливана, но больше всего тьютора сейчас беспокоило состояние его собственной руки. Кисть повисла и сильно болела.
Иван помог Салливану снять испачканную рубаху, засунул ее в мусорную корзину и протянул чистую футболку в запечатанной упаковке.
– Твой размер! Специально выбирал, - сказал Иван.
– Я статистически просчитал вероятность именно такого развития событий, и думаю, что моя разрезанная рука - адекватная плата за участие в той сделке, которую я хочу тебе сейчас предложить.
– Держи! Иван протянул Салливану поднос с прозрачным бокалом, взял с полки молочный пакет, открыл его и на два пальца наполнил бокал коричневой маслянистой жидкостью.
– Настоящий виски. Помогает снять боль и собрать мозги в кучу! Отметим моё спасение и заключение нашего договора.
Салливан взял стакан и понюхал напиток.
– Алкоголь?
– спросил он.
– У нас принято скреплять сделки именно так, - пожал плечами Иван, и в его руке появился такой же стаканчик.
– Ты порезал мне руку, а я, похоже, сломал твою, защищаясь. Видеодоказательств в чью-либо пользу нет, так что здесь у нас один-один.
– Ты напал на меня! Поверят мне, а не тебе!
– Естественно! Но оно тебе надо - придется объясняться не со школьным советом, а с комиссией муниципалитета? Кроме того, ведь ты назвал меня мерзким русским ублюдком, и если я предъявлю эту запись в отдел защиты несовершеннолетних хумано, в твоём личном деле появится несмываемое жирное пятно. Так что, два-один, Салли!
Салливан застонал.
– Ты развёл меня! Нет никакого брата, не было никакой Стефании!
– Точняк! Стефания уже истлела в могиле, тьютор Салливан, но брат существует. Можешь сам пробить по базам. Я встречался с ним месяц назад. Откуда, думаешь, у меня все эти материалы?
– Я ещё доберусь до тебя.
– Салли, плевать мне на Стефанию и на её семью. Если ты резанул девку, значит, она того заслуживала! Но позволь и мне поиметь какую-то пользу от твоих невинных фантазий. Единственное, что мне сейчас надо, это чтобы никто не чинил мне козней. Ты же стучишь на меня направо и налево, уже написал куратору, что бухлом бырыжу, что сигареты малолеткам толкаю, что оскорбляю тьюторов! Короче, напридумывал правды и неправды. И чё мы имеем? На меня хотят надеть браслет слежения, а психолог уже достала вызывать каждую неделю.