Лотос-блюз
Шрифт:
Когда я обернулся и посмотрел на нее, она улыбнулась:
– Примерно так.
Я криво усмехнулся.
– Мне просто хочется зарядиться перед Ниццей. Увидимся позже.
– Пока.
Без всякой необходимости я громко хлопнул дверью. Возмущение обернулось разочарованием. Люси сделала свой выбор и теперь, хочешь не хочешь, должна с этим жить. Сама сказала, что нам не стоит быть вместе, что она не может жить с таким ненадежным человеком, как я.
Каждый делает свой выбор, подумал
12
Парнишке, с которым я второй раз встретился в крунубергском СИЗО, явно, как и Люси, трудно справиться с последствиями своего жизненного выбора. Чувствовал он себя определенно плохо. Так происходит со всеми, кто сидит под строгим арестом. Шведские законы об аресте ужасны и не идут ни в какое сравнение с существующими в мировых демократиях. Это известно всем юристам и всем полицейским. К сожалению, политики наши тоже об этом знают, но предпочитают ничего не предпринимать. Для меня это загадка.
Выглядел парнишка хреново, весь какой-то замызганный. Интересно, чем он занимался. Отирался о стены камеры то передом, то задом?
– Питаешься нормально? – спросил я.
Он осунулся, под глазами залегли темные круги.
– Ну да, – ответил он.
Черт побери, людям, которые не умеют врать, лучше к вранью не прибегать.
– Тебе надо есть, и не ради меня, а ради себя самого, – заметил я. Бросил сумку на стол. Открыл ее, достал принесенные бумаги. – Давай-ка еще разок обсудим случившееся. Видишь ли, кое-что в твоей истории не сходится.
В ответ он опять напыжился. Что выглядело глупо, поскольку ему недоставало сил держать фасон.
– Я ведь уже рассказал, как все было. И вы, черт побери, должны мне верить. Вы же мой адвокат.
Я подавил вздох:
– Ну да. Это я и без тебя знаю. И пришел сюда исключительно как твой адвокат. Я в самом деле стараюсь сделать свою работу хорошо. Но мне будет легче, если ты поможешь сделать ее еще лучше.
Парень опустил глаза и сосредоточенно поскреб плечо. Стал таким же, как раньше. Испуганным и слабым. Вот этим и надо воспользоваться, ежу ясно.
– Ну, начнем. Я прочитал свидетельские показания твоих дружков. Тех, что якобы ничего не запомнили. Глупости они болтают. Ни один из них не был настолько пьян, чтобы в памяти возникли провалы. Твои родители тоже удивлены. Не понимают, почему твои закадычные кореша не желают тебе помочь и не рассказывают, как все было. Ты же не бил того парня.
Я видел, что он слушает, но на меня по-прежнему не глядит.
– У меня такое впечатление, что они боятся, – спокойно сказал я. – В точности как ты.
Он перестал судорожно скрести плечо, но все еще молчал.
– Ты загремишь в тюрьму, – сказал я. – Тебе
Он посмотрел на меня, в глазах стояли слезы.
Я покачал головой.
– Зачем тебе такое? Ты ведь можешь этого избежать.
Вот теперь он наконец-то заговорил:
– Не могу я.
– Чего не можешь?
Парнишка молча плакал, повесив голову.
– Не могу рассказать, что произошло.
– Почему?
– Потому что будет еще хуже.
– Извини, как-как? Хуже? Хуже, чем загреметь в тюрьму? Хуже, чем вылететь из учеников?
Клиент кивнул, слезы ручьем катились по худым щекам.
– Рассказывай, – сказал я. – Рассказывай, что может быть хуже того, о чем говорил я.
Я терпеливо ждал, когда парень по другую сторону стола заговорит.
– Майя, – наконец прошептал он.
– Кто?
– Майя. Моя сестра. Ей пятнадцать, и у нее синдром Дауна.
Я пытался понять. Может, он хочет сказать, что побои тому парню нанесла его умственно отсталая сестра?
– Значит, Майя. Она была с вами в кабаке?
Он покачал головой:
– Да нет, не в этом дело. – Полные ужаса глаза смотрели на меня. – Он ее продаст.
Я почувствовал, что цепенею.
– Кто ее продаст?
– Расмус. Если я не возьму вину на себя, он продаст Майю своим корешам. Теперь понимаете? Понимаете, почему мне пришлось сказать, что бил я?
Я понял. Единственный из свидетелей, этот Расмус якобы прекрасно помнил тот вечер, когда произошло избиение.
Сердце у меня в груди екнуло.
Я понял куда больше, чем он мог себе представить. Клиент смотрел на меня, а я погрузился в размышления.
– Вы не должны никому об этом говорить, – сказал он, словно стараясь привлечь мое внимание. – Не должны, если не можете спасти и Майю тоже.
Я на секунду зажмурился, принуждая себя вернуться к реальности.
– Это мы решим, – сказал я, надеясь, что не слишком рассеянно.
Увы.
– Я же знал, нельзя ничего говорить. – Тыльной стороной руки мой клиент с силой потер лоб. – Черт, ну какой же я дурак!
Его злость и тревога заставили меня собраться.
– А ну кончай, – прицыкнул я. – Клянусь, я помогу тебе найти самое лучшее решение во всех смыслах. Поверь, когда твой кореш угодит в СИЗО, навредить твоей сестре он не сможет.
Клиент отчаянно тряхнул головой:
– Так ведь он рано или поздно выйдет из тюрьмы. Вдвое злее, чем сейчас. И примется и за меня, и за Майю. Вдобавок у него есть друзья. Уйма друзей, которые будут действовать по его указке, пока он кукует за решеткой.