Ловчий в волчьей шкуре
Шрифт:
– А подробнее, если можно? – с величайшим терпением попросил он.
– А подробнее не могу, – зашипел профессор. – В нашем лагере шпион врага.
– Скорее, мы в его лагере. К тому же то, что он, в смысле граф, – враг, между прочим, еще не доказано. Это лишь наши догадки и разрозненные факты. Обладание древней книгой, являющейся достоянием рода, и современной алхимической лабораторией – еще не причина для обвинения.
– Еще какая причина! Самая что ни на есть причинительная! – Дон Котофан на мгновение замер, что-то вспоминая, затем выпалил: – Между прочим, пока ты здесь по лесу таскался,
– Вербовать или охмурять? – уточнил маркиз, отчетливо меняясь в лице и становясь похожим на венецианского мавра.
– В том-то и дело, что вербовать. Инквизицией угрожал, «Молот ведьм» преподнес ей, почитать на сон грядущий. Вот такие нынче продвинутые чернокнижники пошли.
– Мой господин не чернокнижник! – возмутился я. – Он добрый христианин.
– Ага, – кот насмешливо кивнул. – А ты, стало быть, не оборотень, а комедиант в маске и с привязанным хвостом?
– Вовсе нет, самый настоящий оборотень, – оскорбясь на чем свет стоит, оскалился я. – Но это тоже ничего такого не значит. Я самый что ни на есть добрый христианин. Не верите? У фра Анжело спросите: и к исповеди хожу, и пощусь, и причащаюсь.
– Постой, – Алекс оборвал мою возмущенную речь. – Мы здесь не затем, чтобы выяснять, ходите ли вы с графом к исповеди и жертвуете ли на церковь.
– Да кто вы такие, чтоб выяснять? – не на шутку разошелся я. – И что вам вообще здесь нужно? Мой господин ваши уловки раскусил. Он знает, что вы – не те, за кого себя выдаете, и перенеслись сюда колдовством, а вовсе не приехали из Парижа, как насочиняли прежде.
Алекс поглядел вдумчиво и произнес нарочито вполголоса, чтобы унять мой гнев:
– Верно, не приехали.
– Конечно верно! – все не унимался я. – Вы – заклинатель демонов и желаете погубить нашего государя, как прежде истребили всю его родню!
– А вот тут ты промазал, – усмехнулся Алекс, убирая за пазуху тот странный агрегат, которым до того потрясал у меня перед носом. – Мы как раз прибыли, чтобы остановить эти убийства.
– Вот еще, что за бредни? Это важно для моего господина, как-никак, он близкий родич герцогу, для каждого из нас, савояров, ибо достойный Филиберт II – ниспосланный нам Господом правитель. А вам-то, чужакам, зачем рисковать жизнью и соваться в это дело?
– Близкий родич, – с чувством повторил за мной псевдомаркиз де Караба. – В том-то вся и загвоздка, приятель. Ответь-ка, Рене, если вдруг ваш повелитель неожиданно погибнет, скажем, как и все предыдущие его родичи, от клыков волка-демона, кто унаследует престол?
– Как это кто? Его сын.
– А сколько лет сыну?
– Шесть, – без запинки выпалил я.
– То есть, иными словами, его коронуют, однако править вплоть до совершеннолетия будет регент?
– Ну да, так положено по древнему закону.
– А регентом, если герцог не оставит специальных распоряжений, по традиции станет ближайший взрослый родственник мужского пола. Не так ли?
– Именно так. К чему это вы клоните?
– А скажи, пожалуйста, Рене, кто же будет, если не дай бог что, этим регентом?
Я начал лихорадочно вспоминать степени родства савойской знати с правящим домом. По всему получалось, что регентом станет мой господин.
– И что же?! – не унимался я. – Мой господин не покладая рук стремится изловить, а лучше вовсе истребить злокозненного волка-демона. Не забывайте, у него с этим чудищем личные счеты. Ведь не кто иной, как этот посланец адской бездны, сгубил любимого младшего брата моего господина, храброго и доблестного Ожье де Монсени.
– А кстати, – вдруг ни с того ни с сего воскликнул кот, хлопая себя лапой меж ушей, – вам известно, что молодой сеньор Ожье был любовником госпожи Сильвии?
Я нахмурился. Мне это было известно. Строго говоря, это месье Констан стал мужем волюбленной Ожье. Та на коленях умоляла государя, своего отца, выдать ее замуж за младшего из братьев Монсени, но герцог предпочел династически выгодный брак с богатейшим из вельмож Савойи. А что до любви и всех прочих воспетых поэтами чувств – они в кошельке не звенят. Только я полагал, что кроме меня и госпожи Сильвии эта история никому из ныне живущих не известна. Уж конечно, о ней не трубили герольды. И вдруг какой-то хвостатый говорит об этом во весь голос, будто во всех кабаках Европы о здешних хитросплетениях судачат выпивохи, точно о видах на урожай.
– Это лишь грязные домыслы, – мрачно буркнул я, вовсе не желая вступать в разговор на подобную тему.
– Ну уж нет, молодой человек, это точнейший факт, – в голосе кота чувствовалось превосходство. – Наиточнейший! Мне рассказала о том свидетельница, которая все видела своими глазами. Свидетельница, которой можно верить!
Я хотел возмутиться, сказать, что такой особы нет и быть не может, но тут же вспомнил нежную белую кошечку, ту самую, которую графиня порой часами не спускала с рук. Конечно, эта мелкая предательница без утайки выболтала чужаку личные секреты госпожи. Кто бы еще был способен на такое гнусное вероломство?
– Как бы то ни было, – упорствовал я, – граф не причастен к смерти брата. Его не было на той охоте.
– А ты? – вдруг, точно нанося удар исподтишка, спросил Алекс.
Я аж задохнулся от гнева. Да во всем мире не было человека ближе и родней мне, чем Ожье! Молодой граф все мечтал отправиться в Крестовый поход и взять меня оруженосцем, чтобы я всегда защищал его спину. Но злая судьба распорядилась по-иному.
– Когда он погиб, я спал в лагере. Там еще были люди, много людей. Меня там видели, и, кстати, когда весть докатилась до охотников, меня разбудили первым.
– Но ведь Ожье охотился вместе с вами.
– Это так. Однако ночью он удалился по делам.
– На свидание к графине Сильвии, – скабрезно оскалился кот. – Можешь не утруждать себя ложью, Рене, не далее как несколько часов назад я, спускался по той самой веревочной лестнице, по которой прежде в башню поднимался Ожье де Монсени. Волк-демон, как ты его называешь, напал почти у ограды лагеря в то время, когда возвращавшийся со свидания пылкий возлюбленный уже чувствовал себя в полной безопасности. А поэтому все просто. Смотрим, «кому выгодно?»! И видим…