Ловцы книг
Шрифт:
Тим прыснул в кулак, опознав цитату; Надя и Самуил, озадаченно поглядев на его веселье, синхронно подумали, что надо будет потом расспросить его про источник [27] . Вдруг в контексте содержится некий важный дополнительный смысл.
– В-четвёртых, – сказала Юрате, – или чёрт его уже знает, в каких. Вы вообще-то из бара домой идти собирались. Представляю как вы устали! А я вас не пойми куда завела.
– Устали, – призналась Надя. – Лично я вообще не понимаю, как ещё держусь на ногах. Но оно того стоит. Не каждый день ты зовёшь погулять!
27
Неудивительно, что не вспомнили! Не настолько они отличники, да и учились очень давно. Цитата из книги «Житие протопопа Аввакума, им самим
– И, – подхватил Тим, – такие вещи рассказываешь, которые больше неоткуда узнать.
– Это да, – согласилась Юрате. – А всё-таки вполне можно было аж в Жверинас среди ночи вас не тащить. Ничего, отсюда до вашего дома максимум полчаса. Отведу вас короткой дорогой. Хватит с вас моих кренделей.
– Вообще-то не хватит, – вздохнул Самуил.
– Ещё погуляем, – улыбнулась ему Юрате. – Считай, даже толком не начали. Наше от нас не уйдёт.
По дороге Юрате, как днём, в начале прогулки, развлекала их болтовнёй о городских чудесах. Говорила: «В том доме одно время жил ангел смерти, но потом переехал, слишком шумные соседи достались, а ему после трудной работы надо хорошо отдыхать». Говорила: «На этой площади иногда по ночам бывает можно увидеть сны горожан. Отлично, когда кому-то приснится ярмарка, или как феи в салки играют, или выставка породистых саламандр. Но если, скажем, приём в пионеры, или публичная казнь, или вторжение невоспитанных зомби с Буйвидишского кладбища [28] , так себе получится приключение. В общем, поосторожнее с этой площадью, когда гуляете по ночам». Говорила: «Вон в той кофейне в меню есть кофе с фокусом, стоит вдвое дороже обычного, и кофе у них так себе, зато фокус покажут шикарный, бариста – бывший циркач». Говорила: «В этом подвале когда-то была мастерская, где делали сувенирных керамических ангелов. Так эти ангелы хуже чем почтовые голуби! Помнят, где их гнездо, и при всяком удобном случае улетают от новых владельцев и возвращаются. Мастерская давно закрылась, а они, бестолковые, прилетают. Вот и сейчас, смотрите, на карнизе двое сидят» [29] .
28
На всякий случай приношу извинения сотрудникам и обитателям Буйвидишского кладбища. Я не знаю, почему именно оно было выбрано в качестве дурного примера. Лично у меня нет никаких оснований называть тамошних зомби невоспитанными (я вообще не верю в них).
29
Каждый, кто хорошо знает Вильнюс (с этой непростой стороны), может заметить, что Юрате ведёт друзей из Жверинаса к музею МО (они, как известно из предыдущих глав, живут где-то рядом) дорогой, которой оттуда технически невозможно идти. Не все указанные адреса мне понятны, но, как минимум, ангел смерти страдал от шумной соседки на улице Врублевскё, напротив Кафедры, а это совершенно другой конец.
От этих её историй голова у Ловцов шла кругом. Где тут правда, где выдумки, не разобрать. Впрочем, кто её знает, эту Юрате. Может она вообще ничего не придумывает, а просто честно рассказывает, как тут у них обстоят дела. Тем более, что два керамических ангела действительно сидят в обнимку на карнизе невысокого двухэтажного дома, нахохлившись, как продрогшие птицы. И кажется, вот-вот взлетят.
– В сто восьмых, – сказала Юрате, остановившись возле подъезда. – Вы отличные. Мне понравилось с вами гулять. И хочется, чтобы вы задержались подольше. А ещё лучше, поселились тут навсегда. Но книги! Их надо издать, чем скорее, тем лучше. Поэтому проваливайте, счастливчики! У вас же дома сейчас весна? И возвращайтесь. Тоже чем скорее, тем лучше. Но только закончив дела.
– Принести тебе авторские экземпляры? – спросила Надя.
– А так можно? – обрадовалась Юрате.
– Конечно нельзя. Но если не спрашивать разрешения, никому даже в голову не придёт проверять, кому из друзей я чего подарила. И что это за друзья.
– Вообще не проблема, – подтвердил Самуил.
– Я никогда так не делал. Но всему надо учиться. В том числе, нарушать правила, – улыбнулся Тим.
– Тогда несите, – кивнула Юрате. – Вашего языка я не знаю. Но это же какой невшибенной силы получатся талисманы! Даже вообразить не могу. Это вы молодцы конечно. Такого наобещали, что мы ещё не расстались, а я уже начала вас ждать.
Рассмеялась,
• Что мы знаем об этой книге?
Что в двадцать втором году, когда писать книги стало бессмысленно, потому что нет смысла писать по-русски, и вообще ни в каких человеческих делах смысла явственно больше нет, мне захотелось написать идеальную (с моей точки зрения) книгу – просто так, в подарок себе. О том, что мне интересно и нравится. Вот, к примеру, о Вильнюсе и о Лейне, о Грас-Кане и бескрайних степях Улимхайя, о Тёнси, в конце концов. О себе и своих друзьях, как мы с ними отлично проводим время, когда встречаемся, или снимся, или заново придумываем друг друга, потому что забыли, но не можем перестать вспоминать. И о том, насколько мы вместе даже в разлуке, когда между нами не просто тысячи километров, а реки текущего в разные стороны времени, неслучившиеся события и недосягаемые миры. И о том, какие мы у нашего неизъяснимого Автора получились отличные. Как круто в любых обстоятельствах нами быть.
• Что мы знаем об этой книге?
Что вместо чёткого плана повествования, или хотя бы подобия фабулы у меня был список того, что я люблю. Как в детской книжке, которую Ловцы на пляже в Фано цитировали: собаку, слоненка, древних воинов, прохладные звезды, лошадиные лица (а ещё котят и бабушку, баранки и варёную колбасу) [30] . Потому что писать о том, что любишь (о тех, кого любишь), – счастье. А эта книга мне только ради него и нужна.
(Впрочем, список того, что я очень люблю, рос гораздо быстрей, чем писалась книга, потому что росло моё сердце, и в него помещалось всё больше, в конце концов, туда поместился весь мир. Так что для дела мой список теперь бесполезен: бесконечность не может быть планом. Но хорошо, что он был.)
• Что мы знаем об этой книге?
Что у меня не было намерения открывать здесь какие-то тайны, пересказывать человеческими словами то, что за пределами любых языков. Дело даже не в том, что секреты не стоит выбалтывать, просто дурная это работа, как ни старайся, никто ни черта не поймёт. И вдруг мои тайны сами себя начали рассказывать. Сбивчиво, с пятого на десятое – ну, как смогли. Это конечно полное безобразие. Мы так не договаривались! Но эта книга, как уже было неоднократно сказано выше, сама себя пишет. Поди ей запрети.
• Что мы знаем об этой книге?
Что я только сейчас начинаю (примерно) догадываться, что за история тут будет рассказана. Не факт, что мне хватит сил довести её до нужного (ей, заразе!) финала, но ничего не поделаешь, она уже началась. Мы попались! И я, и читатели (те, кто умеет, как жители Лейна, с полной самоотдачей, словно бы настоящую жизнь проживая, читать). Теперь нам придётся прямо в процессе дорасти до этой истории, стать теми, в кого она помещается, чьим вниманием дополнительно утверждается, чьими силами овеществляется. Иначе нельзя.
• Что мы знаем об этой книге?
Что вот прямо сейчас, когда мы приближаемся к завершению первой трети, она кажется мне самой трудной и удивительной в моей – нашей с вами – жизни игрой.
Лейн,
Вторая весна
–го года Этера
– Так и знала! – сказала Дилани Ана (Надя, она уже в Лейне сейчас). – Так и знала, что вернусь и своими глазами увижу, как Туче с тобой отлично. Поэтому заранее подыскала себе утешение. Какое смогла.
– Это рыба? – неуверенно спросил Тэко Машши, разглядывая плюшевую акулу. – Из ТХ-19?
– Да. Специальная рыба для сладкого сна. Не зря сходила в командировку! Такое сокровище принесла. Она прекрасная. Но, к сожалению, не мяукает. И не сопит мне в ухо. И не попискивает во сне.
Кот Туча спрыгнул с колен Тэко Машши и залез на диван, где сидела Дилани Ана с акулой. Боднул в плечо, ввинтился в щель между её спиной и спинкой дивана, подвинул хозяйку на край, устроился, заурчал. Дескать, не переживай, дорогая, ты тоже вполне ничего.