Ловцы книг
Шрифт:
– Во-вторых, – повторила Юрате и снова надолго умолкла. Щёлкнула портсигаром, скорчила скорбную рожу адресно Самуилу: дескать, полюбуйся, что мне вместо сигар из Тёнси приходится тут курить.
Наконец продолжила:
– Моя коллекция неопубликованных книжек. Угадайте, откуда она взялась.
Предложение «угадайте» подразумевает, что от тебя ждут ответа. Но Юрате ответила сама:
– Я ищу и собираю наши следы. Фрагменты нашей реальности, её семена. То, из чего она начиналась… могла бы начаться, была должна. Среди книг довольно много таких фрагментов. В музыке – ещё больше. В визуальных искусствах – страшное дело сколько. По Данкиному выражению, «хреналлион». Эта реальность их отторгает как может. Книги не публикуют, картины не выставляют,
– Я в последнее время часто думал, как много в ТХ-19 хороших художников, – сказал Самуил. – Удивлялся, зачем они с упорством, достойным лучшего применения, рождаются там, где никому не нужны? А оно вон как, оказывается. Их призывает на помощь прекрасный несбывшийся мир.
– Да, – кивнула Юрате. Погасила сигарету в карманной пепельнице, скомандовала: – Идём!
На другом берегу спустились на набережную, пошли в ту же сторону, что река.
– Ты сказала: «полумёртвой реальности», – напомнила Надя. – Это совпадает с моими ощущениями от книг из ТХ-19, которые нам приносят в последние годы. Но совершенно не укладывается в мои представления о порядке вещей. Как реальность может быть полумёртвой? Не понимаю. Но очень хочу понять.
– Да было бы что понимать, – вздохнула Юрате. – «Полумёртвая» – это я ещё мягко выразилась. Чтобы вас и себя лишний раз не пугать. Эта реальность заканчивается, срок её вышел, хочет она того или нет. Сопротивляясь живительным изменениям, можно надолго продлить агонию, но нельзя её отменить. Наотрез отказаться от исцеления не означает прекратить умирать. И это, к сожалению, не метафора. Не богатство и образность моего языка.
– Ни хрена себе! – присвистнула Надя. – Так вот что мне не давало покоя! Я же сюда, представляешь, пришла разбираться, почему мне разонравились новые книги из ТХ-19. Проверить, это со мной, или всё-таки с книгами что-то не так.
– Чутьё у тебя – будь здоров, – подтвердил Самуил. – Всегда так было. Помню, как в Сэњ?э внезапно случился страшный завал, и ты выбирала книги для перевода, просто подержав их в руках. Несколько лет спустя, когда всё перевели и издали, стало ясно, как точно ты угадала. Десять из десяти!
– Это как раз очень просто, – улыбнулась Надя. – Навык из детства. Меня записали в библиотеку, когда мне не было ещё и пяти. Представляешь мою растерянность? Стоишь в огромном, в каких до сих пор не бывала, помещении, и всюду полки, полные книг. Их так много, что все за сто лет прочитать не успеешь. И у всех такие обложки красивые, что не знаешь, какую хватать. Хочешь, не хочешь, пришлось научиться делать правильный выбор. Берёшь книгу в руки, и если сердце начинает бешено колотиться, как когда на качелях взлетаешь, значит точно надо читать.
– В-третьих, – сказала Юрате. – Вы сюда не просто так, а за книгами ходите. А у меня, как вы уже поняли, много хороших книг. Отдать их вам – лучшее, что можно сделать. Ваши люди ух как умеют читать! Я имею в виду, дополнительно утверждать прочитанное своим вниманием. Наша несбывшаяся реальность становится в большей степени правдой, отражаясь в ваших глазах.
– А ведь да! – воскликнул Тим. – Если есть книги и авторы, значит породившая их реальность тоже по умолчанию есть. Мне даже в голову не приходило, что можно так поставить вопрос! Ну, я до сих пор и не знал, чего тебе от нас надо. Отлично, что мы можем помочь!
– Красиво закручено. Вымысел утверждает реальность реальности, в которой он является вымыслом! Парадокс не хуже, чем
– Рада, что тебе нравится. Потому что мне тоже. Не ожидала такого эффекта, честно говоря. Просто на всякий случай проверила: утопающий хватается даже за призрак соломинки. Вот и я! Подсунула Тимке несколько книжек, по очереди, одну за другой, чтобы пронаблюдать, каков будет эффект. И каждый раз заново удивлялась тому, насколько легче становится здесь дышать. Мне и не только. Всем нашим – тем, кого я уже нашла. Стало ясно, что надо отдать вам большую партию книг. Прикидывала, как бы объясниться с Тимкой, когда он снова объявится в городе, мне в делах нужна не таинственность, а нормальная обратная связь. И тут он привёл в «Крепость» вас. Давай зачётку, отличник! По предмету «чувство правильного момента» – пять.
– Между прочим, у нас «пятёрка» довольно плохая оценка, – фыркнул Тим. – Система десятибалльная. Да и ту после третьего курса почти не используют. Тебе или ставят зачёт, или отправляют на пересдачу. И кстати, я уже давным-давно не студент!
– Прости, дорогой, – улыбнулась Юрате. – Я знаю, что ты не студент, а известный успешный Ловец. Просто войди в моё положение. Мы наконец подружились. И стало можно тебя дразнить!
– Мы подружились? – обрадовался Тим. – Ой, на таких условиях я согласен! Хоть с утра до ночи дразни.
– Спасибо, – серьёзно сказала Юрате. – Постараюсь не особо злоупотреблять.
– Книги, – напомнил ей Самуил. – Книги! Ты сказала, что решила сразу много отдать. У меня уже руки трясутся от жадности. И сердце замирает в предчувствии. Не тяни!
– Так я не тяну. Тимке уже кое-что прислала. Те три файла, про которые он сегодня орал. Приду домой, скину ещё десяток. Вы их как-нибудь между собой поделите. Отнесите разным издателям, переведите в разной манере, чтобы не создалось впечатления, что все находки из одного сундука. Ай, разберётесь, не мне вас учить. Устроите их судьбу – возвращайтесь. Я к тому времени ещё соберу.
– Рекламная кампания этим книгам точно не помешает, – деловито заметила Надя. – Чтобы побольше народу прочитало их как можно скорей. Ну, это как раз по моей части. Придумаю что-нибудь. Хорошо, что я не уволилась из издательства! Хатан молодец, что меня отговорил. У руководителя отдела переводов гораздо больше возможностей, чем у самого авторитетного консультанта-Ловца.
– Безымянные философы Улётной школы писали, что безупречно сформулированное и своевременно высказанное желание открывает врата невообразимых возможностей. Так и есть! – сказал Самуил. – Ещё месяца не прошло с тех пор как я попросил Тима найти в интернете такую книжку, чтобы я прочитал и ахнул. Как в юности, когда мне практически в каждом тексте чудилось дыхание высокого смысла, который делает жизнь священной. Я имею в виду, здешнюю жизнь.
– Думаю, тебе не так уж и чудилось, – улыбнулась Юрате. – Ты же примерно полвека назад начал карьеру? Тогда в популярных, издаваемых книгах ещё можно было найти этот смысл. Не во всех, но довольно во многих. И книги, полные высокого смысла, порой разлетались, как горячие пирожки. Тогда реальность не настолько яростно отторгала живое. У живого был шанс. Впрочем, шанс есть и сейчас, а то кто бы с вами тут разговаривал. Просто стало трудней. Но книги выкладывают в интернете, музыканты играют в почти никому не известных клубах и квартирах друзей, у художников есть инстаграмы с парой сотен подписчиков, а иногда случаются выставки, как у нашего Трупа в «Крепости», благо в мире, несмотря ни на что, немало таких крепостей. Ну, это отдельная тема. Понятно, что у книг есть читатели, у художников зрители, а у подлинной жизни – люди, способные по-настоящему жить. Каждый – сам себе крепость. В кавычках и без кавычек. В каждом, кто полон света и радости, сбывается мой несбывшийся мир. А когда они встречают друг друга, собираются вместе, возникают пространства, территории, с которых всё начинается… могло бы начаться. Но всё равно начинается. Заново. Здесь и сейчас. Короче, – бодро заключила она, – ино ещё побредём!