Ловцы трепанга
Шрифт:
— Живей, не теряйте времени, — крикнул им капитан, убедившись в том, что кругом не видно акул.
Ловцы, выбранные среди лучших пловцов экипажа, одновременно, как один человек, бросились в воду.
Юноши, сидя в шлюпке, с любопытством наблюдали за работой малайцев. Вода спокойная и прозрачная, как кристалл, давала возможность видеть каждое движение ловцов, и братья с интересом следили, как ловко малайцы хватали моллюсков и бросали их в сетку.
Вскоре один из пловцов поднялся на поверхность, подплыл к шлюпке и протянул Ван-Горну свою сетку. Ван-Горн вывернул ее,
Малаец, получив обратно свою сетку, нырнул во второй раз за новой добычей.
— Вот он трепанг! — обратился капитан к своим племянникам, указывая им на странных животных, кишевших у его ног.
— Да это какие-то шершавые цилиндры, а не живые существа, — брезгливо произнес Ханс.
— Да, цилиндры, но снабженные щупальцами, которыми они очень ловко орудуют, — прибавил его брат.
Капитан взял в руку одного моллюска. Этот причудливый обитатель моря был похож на какую-то кровяную колбасу, на одном конце которой находился венчик чувствительных щупальцев. На этой бесформенной массе нельзя было различить чего-либо, кроме конечного отверстия, которое представляло рот. Длина моллюска была сантиметров тридцать пять—сорок. По всему его телу, обтянутому жесткой кожей, то выскакивали, то исчезали ряды бугорков, служащие, очевидно, органами дыхания.
— Теперь вы видите, что такое голотурия, — сказал капитан.
— Как странно устроены эти существа, — сказал Корнелиус, — я не нахожу ни головы, ни глаз…
— У них нет ни того ни другого. Нужно полагать, что они совсем лишены органов зрения и слуха. Их тело очень похоже на мешок, сшитый из крепких, очень жестких мышц, этот мешок не имеет никакого другого назначения, кроме непрерывного поглощения пищи.
Голотурии живут многочисленными стаями на морском дне. Там они ползают, передвигаясь наподобие червей, при помощи покрывающих их тело выступов. Их пища — водоросли, фукус, но они не брезгуют и мелкими камешками и осколками кораллов.
— Ну и желудок! — воскликнул Ханс. — При такой пище у них должен быть очень сильный пищеварительный аппарат.
— Желудок голотурий представляет собой просто трубку, идущую от рта к противоположному концу тела. Пища только проскальзывает через эту трубку.
— А на что же им щупальца, которые расположены вокруг рта?
— Для того, чтобы захватывать или, вернее, притягивать к себе пищу: водоросли, камешки.
— Мне кажется, что у некоторых нет щупальцев: как будто они вырваны.
— Они и в самом деле вырваны. На голотурий часто нападают рыбы и отъедают их щупальца. Но голотурии не лишаются их навсегда: через некоторое время щупальца отрастают заново. Кроме того, голотурия может втянуть щупальца в себя при нападении на нее рыбы. Возьми в руки вон ту еще живую голотурию и попробуй слегка сдавить ее руками, — сказал капитан Корнелиусу.
Корнелиус ваял голотурию в руки и слегка сдавил пальцами ее туловище.
Моллюск тотчас сжался в круглый ком, из которого выплеснулась струйка воды, а вокруг рта разлилось какое-то черноватое вещество. Удивленный Корнелиус брезгливо выпустил голотурию из рук.
— Это кишки животного, — смеясь объяснил капитан, — сжатие тела происходит у голотурии так резко и сильно, что вызывает выбрасывание внутренностей.
— Значит, голотурия, даже если бросить ее теперь в воду, все равно подохнет?
— Ничуть не бывало. Если бы ты выдавил даже все внутренности, они очень скоро образовались бы вновь.
— Как странно! — воскликнули в один голос братья.
— А вот посмотрите этот экземпляр, — обратился к ним капитан, беря в руки другого моллюска, из тех, которыми ловцы успели уже наполнить все дно шлюпки. Изо рта моллюска торчала еще живая рыбка, длиной в пять или шесть сантиметров. — Не удивительно ли…
— Что тут удивительного, дядя? — прервал Корнелиус. — Эту рыбку голотурия просто не могла проглотить.
— Ты ошибаешься. Эта рыбка не что иное, как спутник или, вернее, обычный гость голотурии.
— Я не понимаю…
— Сейчас объясню. Вот эти маленькие рыбки живут обычно внутри голотурий. Они проникают внутрь через рот, забиваются между внутренностями голотурии и ее кожей и чувствуют себя там, как дома.
— И голотурии выносят их пребывание?
— Конечно. Ведь им стоит только сократить мышцы, и непрошеные гости будут выброшены. Но голотурии оставляют рыбок в покое и таскают их в себе.
— Вот чудеса! Ты считаешь, что их присутствие не мешает голотурии?
— Нужно полагать, что нет, ибо голотурия ничего не делает для того, чтобы избавиться от присутствия рыбки.
— Скажи, дядя, — спросил Корнелиус, — неужели эти голотурии так вкусны, что за ними отправляются в такие далекие экспедиции?
— Их мясо несколько похоже на мясо раков, но оно очень жесткое: нужны очень крепкие зубы, чтобы его разжевать, так как оно не только жестко, но еще и эластично, как каучук. Любителей голотурий множество: этих животных предпочитают самой вкусной рыбе и платят за них очень дорого.
— Значит, их ловля очень прибыльна?
— Теперь уже не так, как раньше: голотурии, как и киты, становятся редки. В некоторых местах, где они изобиловали прежде, их совсем уже не осталось, так хищнически ловили их американцы и европейцы. Прежде, например, острова Сикава были излюбленным местом для ловли трепанга; но с тех пор как корабли стали вывозить оттуда тысячи центнеров трепанга за один сезон, они там совсем вывелись. Но довольно разговоров о трепанге, нужно приниматься за работу. Ван-Горн, спусти на воду вторую шлюпку и не забудь установить на ней камнемет. Пусть ловля продолжается, а мы поедем на берег устанавливать котлы.
— А зачем котлы? — снова принялся за расспросы Ханс.
— В них готовится то, что, в сущности говоря, и называется трепангом.
— А дикари? — вспомнил Ханс. — Разве они оставят нас в покое и дадут установить котлы?
— Я думаю, что сейчас они не стремятся приблизиться к нам. Им хорошо известно, что у белых всегда наготове ружья, а ружей они боятся больше всего на свете.
Возвратившись на борт джонки, Ван-Горн отдал приказ, и через несколько минут вторая шлюпка закачалась на волнах. В нее уселись десять вооруженных ружьями малайцев и Ван-Горн.