Ловец богов
Шрифт:
Автомобиль поджидал под окном дежурного помещения.
«А вот еще одна шутка от разработчиков!» — подумал Говорухин.
Кому-то пришло в голову, что будет забавно сделать Нишу непохожей на реальный мир. Поэтому возвели город прошлого. Сто или даже двухсотлетней давности. Насколько Говорухин слышал, специально для такого дела привлекали специалистов-историков, которые указывали, как что выглядело в те времена, где росли клумбы, какие у домов были фасады и окна. Город забит лампами, вместо рекзаторов света, метрами ненужных проводов, неработающими ламповыми телевизорами, мелочевкой вроде ручных кофемолок и алюминиевых чайников с прогоревшим дном. Оттуда же затесались автомобили — неудобные металлические монстры с коробками передач и ревущим мотором. Все служащие Ниши проходили специальный курс техники вождения на древних развалюхах. Лично Говорухин этого не понимал. Ну, что мешало разместить в Нише парочку нормальных интермобилей, хотя бы в виде служебного транспорта? Нет, раз городу двести или-сколько-то-там лет, извольте тарахтеть в гробу на колесиках.
С одной стороны, конечно, забавно прогуляться по улицам города двухвековой давности. Но с другой стороны, невыносимо раздражало внимание программистов ко всяким мелочам. Как, например, в данный момент: чтобы автомобиль завелся, нужно вставить в замок ключ зажигания, надавить педаль газа, переключить скорость… да еще и рулить! А где же новейшие технологии, вироматизация? Где достижения науки и техники, я вас спрашиваю?
В салоне автомобиля воздух стоял от жары, а когда Говорухин втиснул туда свое потное тело, с радостью облепил его подобно жирному горячему слизняку.
Захлопнув дверцу, Говорухин первым делом расстегнул китель и растер ладонью затылок. Убийственная вечная жара! Температуру в Нише завышали специально. Говорухину говорили, что благодаря большим градусам город вырабатывает энергию самостоятельно, тем самым снижая энергозатраты на его содержание. Чем выше температура, тем меньше платить. Поэтому Слоны работали на пределе — на градус выше, и они попросту подохнут от жары.
Положив голову на спинку сиденья, Говорухин глубоко вздохнул и завел мотор. Специальный ключ был одним из многих в большой связке, болтающейся у него на поясе.
Желание положить под язык прохладную таблеточку призывно заворочалось где-то в груди, начиная просыпаться. А еще Шепко… даже мысль о кредитках, которые должен дать ему Шепко уже не грела, потому что из-за этих самых кредиток теперь приходиться переться по жаре черт знает куда, потеть в душном салоне автомобиля, не говоря уже о составлении отчета, разговором со штабом и, скорее всего, небольшом выговоре. Давненько в его квадрате так явно никого не засекали.
Говорухин вырулил на улицу Красную (говорят, двести лет назад в каждом городе была своя улица Красная) и двинулся вдоль домов и киосков, постепенно набирая скорость. Сквозь открытое окно врывался хоть какой-то ветерок.
Если оставить множество мелких факторов и оценить Нишу, так сказать, в целом, то было в городе что-то определенно затягивающее. Наверное, не только Говорухин, но и любой человек, посетивший виртуальность, находил в городе то, что цепляло исключительно его. Говорухин, например, обожал тишину. Собственное дыхание и шум мотора не в счет. Он имел в виду другую тишину. Тишину одиночества. Среди софтеров Ниша называлась еще и Городом Одиноких. Очень точное определение. Даже зная, что где-то в Нише одновременно с ним патрулируют еще человек сорок (не считая самих софтеров, которых здесь как тараканов), Говорухин не мог прогнать ощущение, что он совершенно одинок в этом искусственном мире. Здесь можно было снять очки, содрать маску, которую приходилось постоянно натягивать на лицо при людях. Ослабевало чувство, словно за тобой постоянно кто-то наблюдает — здесь в этом не было смысла, потому что и наблюдать-то некому. А значит, можно просто расслабиться и отдохнуть от вечного надзора друзей-начальства-случайныхпрохожих. Через дорогу не перебежит кошка, в лобовое стекло не врежется рассеянная птица… проще говоря, изюминка Ниши в том, что она лишена всей этой мелкой мировой суеты, которая так затрудняет жизнь. Спору нет, Ниша полна опасностей, но, согласитесь, здесь шансов попасть в лапы гипнотике гораздо меньше, чем попасть под лезвия интермобиля в Такере.
Говорухин свернул на перекрестке, включил рацию.
— Нормально все? Прием.
— Спокойно, — ответил Морозов.
— Что там с гостями?
— На месте стоят. Ждут чего-то.
Почему-то Говорухин и не надеялся, что они уйдут. Непрошенные гости хуже заклятого врага!
— Хорошо, я скоро буду на месте. Держи связь.
Он выключил рацию, проехал несколько перекрестков и свернул на улицу Линейджа, которая упиралась аккурат в Тополиную площадь. Уже отсюда Говорухин смог различить маленькие, словно игрушечные, модельки автомобилей и фигурки людей возле них.
Еще через какое-то время Говорухин проверил пистолет и водрузил черные очки на нос. Они с Шепко, конечно, давние партнеры, но в среде наркобизнеса и при жесткой конкуренции продажи информации осторожность всегда оставалась важным фактором деловых отношений. Не хотелось, знаете ли, получить пулю в лоб только из-за того, что считал своего старого знакомого слишком честным и слишком верным. О какой честности вообще может идти речь в такой ситуации?
Старого знакомого, кстати, Говорухин разглядел уже отсюда — не доезжая полукилометра до тополя. Шепко стоял в окружении троих телохранителей в тени ресторана Карла Лихтенберга и ждал.
Маленький рост и неказистая фигурка Шепко вызывали у многих неправильное впечатление. Казалось, разговаривать о чем-то серьезном с человеком, рост которого в широких массах называли «метр с кепкой», а голова похожа на грушу, невозможно. Однако тех, кто слишком поздно сообразил держать язык за зубами, в скором времени ждала быстрая и неминуемая расправа. От рук Шепко (вернее от рук его помощников) в той или иной степени пострадали многие бывшие партнеры Говорухина. При весьма скромной криминальной иерархии Такера, Шепко умудрялся занимать в ней одну из лидирующих позиций. Он держал в своих руках средний и малых бизнес, а также трафик ворованной информации из Ниши. Как раз за информацию Говорухину и платили.
Говорухин редко задумывался, что было бы, если бы Шепко отказался от его услуг. Говорухин предпочитал жить настоящим, и его мало заботило будущее и, тем более, прошлое, копаться в котором все равно, что ворошить мусорную корзину. Проколов Говорухин пока не допускал. Информация, которую он добывал в Нише, всегда интересовала Шепко и попадала к нему в руки лично. А если сегодня Шепко ослеп настолько, что не смог найти в указанном месте бокс с дисками, то это не его, Говорухина, вина.
Он подъехал почти вплотную к черным автомобилям, припаркованным около могучего ствола тополя. В тонированных окнах отражалось голубое небо, дверцы распахнуты. Из-за одной дверцы выглядывает нога в блестящем черном ботинке.
Шепко с телохранителями стоял у двери ресторана и наблюдал, как Говорухин вышел из служебного автомобиля, громко хлопнув дверцей.
Одет Шепко был в короткие шорты, плотно облегающие зад и толстые короткие ноги, и цветастую яркую майку, словно забрел в Нишу с какого-нибудь южного пляжа. На лбу и щеках проступили красные пятна. Шепко выглядел мрачно, и за секунду до того, как он открыл рот, Говорухин смог предугадать первую фразу:
— Сколько тебя можно ждать?
Говорухин посмотрел на телохранителей. Бритоголовые шкафы на ножках дрожали от напряжения. Это не есть хорошо.