Ловец мудрости
Шрифт:
Моя мама, как и папа, приближалась к возрасту пятидесяти лет. У нее были волнистые, светло-серебристые волосы, прозрачная кожа, и она проводила большую часть своего времени в палисаднике, который, как она утверждала, был ее участком для развлечений. Задний двор был для магазинных трав, в то время как единственной целью палисадника было красиво выглядеть.
К ее раздражению, ни одна из ведьм в Гленнран не интересовала меня. Ох, у меня было много предложений, конечно. Моя профессия, кажется, повышала мою привлекательность. Когда вы родом из небольшой и изолированной деревни, как моя, профессия драконолога
Несмотря на мои протесты, мама слишком стремилась найти мне жену. Она была достаточно старомодно воспитана и желала меня видеть с супругой, чтобы у нее могли быть маленькие Брони, резвящиеся возле ее ног. Однажды она пригласила Дейрин на чай и заставила меня показать Саоми, молодой черноволосой ведьме со склонностью к гербологии, сад, в то время как она, мой отец и родители девушки наслаждались огневиски в гостиной. Моя мама и миссис Дейрин были не особо незаметны каждый раз, когда они выглядывали из-за штор. Я сдерживался, чтобы не стукнуть себя по лицу.
– Я не понимаю, - жаловалась мама позднее тем вечером. – Что случилось с Саоми? Она прекрасная девушка.
– Уверен, что так и есть.
– Черные волосы, ниспадающие до ее бедер. Красивые голубые глаза. Бледная кожа. В чем проблема, Брон?
– Ни в чем. Она просто не для меня. Слишком… хороша, на мой вкус.
– Хороша? Хороша! Ну, дай-то Бог!
– О, пока я не забыл, - произнес я, не отрываясь от бумаги, что читал, - тебе не нужно поливать свою белладонну так много.
– Итак, ты теперь специалист и по садоводству тоже, да? – ответила она угрюмо.
Я старался не ухмыляться, когда произносил свою фразу: - Нет, но Саоми является. Она совсем немного покритиковала твой сад, на самом деле.
Так и было.
– О, она сделала это, не так ли? – фыркнула моя мама и села обратно в свое кресло. – Ну, она, очевидно, не знает, о чем она говорит. Ты не хочешь глупую жену, Брон. Проще говоря, держись подальше от нее.
– Будет сделано.
После этого моя мама спрашивала у каждой девушки, которых она приглашала из округи, что они думают о ее саде, прежде чем те выходили за дверь. Она слишком пеклась по поводу своих насаждений, и поэтому высокое мнение о них было необходимым условием любой потенциальной дочери-в-законе. После Саоми Дейрин, она переключилась на Айне Галлахер, а затем на Олэф Фоли.
Предполагалось, что я заинтересуюсь Айзне Кейн на вечере летнего солнцестояния. Каждый год двадцать первого июня местные жители собирались вместе у костра и праздновали. Не то чтобы этот день имел особое значение; единственная причина, по которой жители выбрали его, потому что световой день был самым длинным, что давало больше времени на пьянку и гулянку с друзьями.
Мне удалось сбежать от Айзне в шесть. Единственный положительный момент, что я могу сказать о ней – она была в меру привлекательной. За румянцем и полными, надутыми губками, однако, там ничего не было – просто пустое пространство, где должен был находиться мозг. Мама, должно быть, была в отчаянии. В любом случае, с меня было достаточно.
– Эээ, прости, я отлучусь на секунду, хорошо? – произнес я, отступая от наглой ведьмы, прежде чем она смогла бы заманить меня в свои лапы. – Я собираюсь
– Ах, да, блестяще, - улыбнулась она. – Ты не мог бы взять мне огневиски? С добавлением некоторого количества тыквенного сока, если можно. Не слишком много, однако. Я знаю, что сахар там натуральный, но я стараюсь следить за своей фигурой. Я видела такое платье, и оно идеально бы подошло для…
– Огневиски, - перебил я, - с тыквенным соком. Не слишком много. – А затем развернулся на каблуках и умчался прочь, ныряя в самую гущу толпы так, чтобы скучная гарпия не увидела, как я аппарирую.
В мгновение ока я оказался в четырех милях от моего первоначального местоположения, на проселочной дороге, которая змеилась вверх через национальный парк Гленвех. [6] Солнце было еще довольно высоко над горизонтом, роняя свои лучи на травянистые холмы, вереск и декоративные рододендроны. В центре всего этого притаилось тихое озеро. Оно было золотым в сияющем летнем свете и сверкало при каждом появлении ряби. Под поверхностью, однако, я знал, что эти воды были зловещее, наполнены всевозможными злыми существами, подобно русалкам и водяным чертям.
Я прогуливался уже добрых полчаса, когда безумный, разочарованный крик нарушил мой покой. Я сразу же насторожился и выхватил волшебную палочку из кармана, прежде чем бросился бежать к повороту в конце дороги, откуда раздался шум. Через миг я был за поворотом, остановившись в конце своего пути.
Кричала девушка. Она не походила на кого-то из моей деревни. Ее, длиной до талии, волосы частично были выкрашены в розовый цвет с одной стороны. Три четверти ее прически были оттенка золотистый блонд, но большая прядь сбоку была покрашена в пурпурный. Она была одета в черную футболку с Билли Айдолом, потертые джинсы, обрезанные перчатки и зеленые ботинки Doc Martens. На шее у нее, наряду с множеством кулонов, был длинный, полосатый шарф. Единственной проблемой было то, что белому горному козлу вязаная вещь сильно понравилась, и теперь оба были вовлечены в перетягивание каната, хоть тот все еще был обернут вокруг шеи девушки.
– Отдай его сюда, коза! Это мое!
– Не-е-э-э-э! – ответило животное сквозь зубы.
Девушка потянула сильнее. – АРР! – воскликнула она. – Ты понимаешь, что этот шарф из шерсти, Донча? Овцы твои дальние родственники, или кто еще? Ты - кровавый людоед!
– Не-е-э-э-э!
Я усмехнулся бесшумно, в восторге от зрелища, чтобы объявить о своем присутствии.
– Знаешь что? Это все моя жалкая удача, точно! Никто не будет рыдать на моих похоронах, потому что все будут смеяться над надгробной надписью! «Здесь лежит Исолт. Ее жизнь была украдена – ее задушила коза».
Именно тогда я сдался. Я не смог больше запихивать обратно смех, и он сорвался с моих губ, когда я согнулся пополам. Девушка подскочила, и коза тоже, от удивления. «Няня» [7] пришла в себя раньше Исолт, и девушка покачнулась, когда ее черно-белый шарф дернули еще раз. Через секунду ее шок трансформировался обратно в раздражение, только на этот раз оно был направлено на меня.
– Ты будешь просто стоять здесь и смотреть, или ты на самом деле пришел помочь мне?
– Если я сам убью козу, - прохрипел я, - я украду всю твою славу.