Ловец
Шрифт:
И лишь когда я поставила точку, то до меня дошло: это же заявление об... Но мессир, несмотря на свой солидный вид, с мальчишеской ловкостью выдернул из-под моих рук листок и заботливо подул на еще не высохшие чернила.
– Ну вот и все, милочка, спасибо. Мы обязательно разберемся и накажем нарушителя по всей строгости, а вам возместим ущерб, а пока… – он полез в портмоне и, достав оттуда несколько купюр, протянул мне: – Возьмите, купите себе одежду
Я уже хотела ответить гордым категоричным «нет», – уж больно это смахивало на подкуп, когда мессир обронил:
– Я вам не как начальник эти деньги даю, а от чистого сердца, по–человечески, и прошу их принять.
Я согласилась. Хотя все внутри противилось этому, но разум, над которым измывались три чувства: голода, холода и стыда – оказался сильнее. Мне нужны были деньги, чтобы купить обувь, платье, еду, и я их взяла.
Но выйдя из отделения… Сказать, что я была растеряна – ровным счетом ничего не сказать. Вроде бы этот мессир сделал все по руне закона и даже больше, но у меня было такое чувство, что мной нагло воспользовались.
Я побрела куда глаза глядят, но потом сообразила, что лучше все же повернуть к медному кварталу, туда, где шумел рынок.
Там–то, средь базарной суеты, мне удалось купить платье. Не новое, но добротное. И ботинки с чулками. А ушлая торговка даже указала мне на колонку, где можно было помыть грязные ноги, чтобы тут же обуться.
О том, что я поступаю не совсем честно и правильно, я старалась не думать, гнала эту мысль, как назойливую муху, прочь, пробираясь по съестным рядам. Я надеялась купить что-нибудь перекусить, когда совершенно неожиданно для себя увидела кухарку. Стряпуху из нашего с Грегом особняка. Дородная женщина стояла спиной ко мне, выбирая молодую морковь, и то ли торговалась, то ли беседовала с лоточницей.
– …и что, на той неделе похоронили хозяйку–то? – донесся до меня любопытный голос торговки.
– Да, в закрытом гробу. Но помяни мое слово, нечисто там все. Вон и Лили в розыск объявили. Дескать, сбежала она. А я вот что считаю: рыжая честной горничной была. Да и незачем ей сбегать было. Да и куда? К матери, что ли, в фермерский сектор?
– А горничную неужто еще не нашли? – допытывалась торговка.
Я притаилась невдалеке, жадно прислушиваясь к разговору. Даже дышать порою забывала, стоя спиной и перебирая с отсутствующим видом яблоки.
– Нет, так и не нашли. И хозяин дюже злой ходит. А после визита господина Карлоса – еще и с фингалом. Из дому носа не кажет и на всех слуг кричит. А старик–то, хоть и больной совсем, врезал сэру Грегору и заявил, что это за малышку Хлою.
–Да ты чего. И на тебя орет тоже? – посочувствовала поварихе собеседница, зацепившись за «на всех слуг кричит».
– Ну на меня–то не особо, я же все–таки на глаза ему редко попадаюсь… – и тут повариха сменила тему: – Так отдашь три пучка за пенс?
Подслушивать дольше я не стала: и так лотошница, у которой я перебрала в корзине почти все яблоки, смотрела на меня так, словно я инфицирована тяжелейшей формой наглости. И лишь тактичное воспитание прожжённой торговки, подкрепленное чуйкой на покупателя, не позволяет ей охаять меня.
Яблок все же пришлось купить. И вот идя по улице и переваривая как сочную мякоть, так и полученную информацию, я вспоминала господина Карлоса – папиного друга.
С детства сохранилось воспоминание о мужчине в годах, но всегда – веселым, открытым, уверенным… цельным. А внешне он казался мне скалой, волнорезом, несмотря на свою худощавость, граничащую с худобой. Но в последние пять лет его подкосила болезнь. Маги и целители лишь разводили руками. Излечению она не поддавалась. Карлос медленно угасал, превращаясь в скелет, обтянутый кожей. Но, несмотря на болезнь, он всегда поддерживал меня в трудную минуту. И пусть слезы от разбитых колен сменились плачем по ушедшему отцу… Он просто всегда был рядом.
Я и подумать не могла, что этот немощный старик так отреагирует на мою официальную смерть… Что раскусит гнусную натуру Грега. Глаза предательски защипало. Неужели в этом мире все же есть люди, которым можно доверять?
А потом на ум пришла старуха Фло. Ехидная, напрочь лишенная чувства такта, где–то суровая, но справедливая. И, несмотря на то, что меня тянуло к Карлосу, я все же решила вернуться в дом, под крышей которого провела последнюю неделю.
Вот только там меня ждал весьма неожиданный прием.
Добралась я к дому Фло уже поздним вечером, изрядно поплутав, но как оказалось, свет в царстве карги горел вовсю. Дом жил. Ругался, сплетничал, мирился и любился, ел, горланил похабные песни…
С кухни донесся голос Марлен:
–… а в газете написано, что те, кто занимаются сексом, живут дольше.
<