Ловец

Мамаева Надежда Николаевна

О ловушке для душ слышал каждый. Ею пугали малышню, к ней с суеверием относились старики, о ней сплетничали на базарах и перешёптывались на суаре… И каждый знал – нет страшнее наказания, чем оказаться замурованным в этом невзрачном с виду артефакте.

Шкатулка из мертвого дерева, что не тонет, не горит и не стареет под натиском времени. Размером чуть больше ладони, она была способна затянуть в себя сотню бывалых воинов, если не корабль. А вот выпустить… Выпускала она только души. Такова была шутка ее создателя. Но, несмотря на «милый» недостаток,

сию карманную тюрьму уважали и использовали ловцы. И весьма активно.

И вот сейчас одна магически одаренная сволочь пыталась меня упрятать в эту самую тюрьму в довесок к чьей–то неуспокоенной душе.

Я разозлилась. Так, как не злилась еще никогда. Я выжила не для того, чтобы так бесславно закончить свой век.

Вторая моя рука, державшая примус, полыхнула. Пламя облизало серый потолок, но мне было не до этого. Я занесла примус над черепом призрака и, позабыв о том, что дух вроде бы не совсем материален, обрушила на горелку на череп выходца из могилы. Та же, перевернувшись, вылила на башку призрака остатки тут же вспыхнувшего керосина.

Как оказалось, и эфемерные духи умеют гореть. А отчаявшиеся девицы – лупить до одури. Нас так и потянуло, как в воронку торнадо. Горящего призрака, меня, остервенело молотящую по его костяному кумполу и собственно орудие ближнего боя – примус. Сказать, что я покорно утягивалась, значит оскорбить. Я упиралась пятками, вырывалась, как кошка, перед мордой которой встала угроза очередного омовения.

Единственное, все было зря. Нас с призраком неудержимо засасывало в черное чрево этой проклятой шкатулки. Мой отчаянный крик слился с воем духа, которого уже поглотил артефакт. Лишь его полупрозрачная кисть все еще была сомкнута на моем запястье и тащила меня внутрь не хуже, чем буксировочный трос баркаса. А это значит – я стояла следующей в очереди на заселение в весьма перспективную жилплощадь. Оная гарантировала постояльцам пожизненное проживание без угрозы выселения. Но я оказалась несознательной квартиранткой и ненавистницей переездов.

Замахнулась примусом в последний раз, целясь по костлявым фалангам призрака. Умом понимала, что это уже бесполезно, но тело отчаянно хотело жить. И в этот момент шкатулка захлопнулась, оттяпав полупрозрачную кисть от самого духа.

Вот только примус, который начал свой стремительный полет по дуге, я уже была не в силах остановить. Он, вобрав в себя все мои отчаяние и злость, описал полукруг, а белобрысая макушка ловца показалась этой жестянке отличной альтернативой призрачной пятерне.

Стыковка прошла удачно. Не хуже встречи на самом высшем уровне. Обе стороны остались под впечатлением. Примус – погнул в радостном приветствии днище. Ловец обзавелся весьма солидным приобретением – шишкой.

Звук же от радостного воссоединения вышел таким звонким, что я не смогла машинально не отметить: степень наполненности обоих «сосудов» примерно одинаковая.

Незваному гостю здорово прилетело от щедрот моей испуганной души. Оная же сейчас так прочно укоренилась в пятках, что не желала выбираться из столь надежной и спасительной части тела ни за какие коврижки. И правильно делала. Потому что только после звучного «дзинь» я осознала, что напала на ловца душ при исполнении.

– Твою же… – выдал вместо приветственной речи пострадавший, потирая набухавшую прямо на глазах шишку.

– И вам доброго утра, – машинально ответила я, прижимая к груди примус.

Огонь на коже, словно усовестившись, утих, и сейчас мое одеяние напоминало половую тряпку с напрочь сгоревшими рукавами и кучей здоровенных, кое–где тлеющих дыр. Призрачная кисть, что держала мою руку, начала медленно истаивать, а ее хватка – ощущаться все слабее

– Самая воспитанная? – злобно процедил блондин, оценив мое приветствие.

В отличие от подпаленной меня незваный гость был одет весьма прилично: ботинки добротной кожи, брюки, рубашка, пиджак, и даже внушительное кольцо–печатка с головкой в виде черепа – знак ловцов душ – наличествовало на указательном пальце. Вот только вся эта приличная одежда пропиталась какой–то странной серой пылью с запахом тлена.

– Ну, если не самая красивая и не самая умная, значит да, хотя бы самая воспитанная, – я решила, что лучше согласиться с этим опасным типом.

Ловец, к слову, до этого сраженный моим ударом, начал подниматься.

Когда он встал, то оказалось, что блондин на голову выше меня. У Грега было красивое тело: в меру подтянутое, в меру лощеное. Но до этого момента я и помыслить не могла, что между «красивым» и «совершенным» – целая пропасть. Ловец имел именно совершенное тело. Его фигура таила в себе мощь и силу. Под тканью чувствовались тренированные мышцы, его кожа, расцелованная загаром, отливала бронзой.

Шаг, второй, он оказался рядом со мною так быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Вот он вроде бы еще только распрямляется – и уже схватил меня за подбородок.

– Значит, милая воспитанная малышка, – он запрокинул мне голову. – Люблю таких. К тому же со смазливой мордашкой и острым язычком. А ты знаешь, что полагается по закону за нападение на ловца при исполнении?

Я сглотнула. До этого никто ни разу в жизни не заговаривал со мной таким тоном. Провокационным и злым одновременно.

– Но ты можешь рассчитаться со мной… – его большой палец с нажимом прошелся от моего подбородка до выреза, недвусмысленно намекая на вариант и размер взятки.

Я же, решив: «Была не была, все равно один раз я на него вроде как уже напала», – что есть мочи саданула коленом в пах, и когда блондин, от неожиданности охнув, согнулся, стремглав вылетела за дверь.

Сердце бешено колотилось. А в голове набатом стучала мысль: ну как же так? Ловцы – это же опора империи. Мне всегда говорили, что они честные и благородные маги, которые защищают закон и порядок в стране. Хотя до этого я ни с кем из них лично не встречалась, но отчего–то не хотелось верить, что и в этом моем убеждении я обманулась.